– Да уж. Даже во сне чего-то там бубнишь почти каждую ночь.

– Мой средний балл пока - семьдесят восемь. А для того, чтобы меня не лишили стипендии, нужно иметь не менее восьмидесяти. То есть, за этот экзамен я должна получить не меньше шести баллов. И вот, этот Эд Хэмнер говорит, что профессор Брэннер из года в год использует на своих экзаменах практически одни и те же вопросы, и что он может продиктовать мне их все по памяти.

– Ты хочешь сказать, что у этого парня... как это... фотографическая память?

– Именно. Посмотри-ка.

Она раскрыла свой учебник и вытащила оттуда три исписанных тетрадных листа.

– Выглядит как список вопросов экзамена, - с нарочитой непонятливостью проговорила Элис, взяв их в руки.

– Это он и есть. Эд говорит, что здесь все вопросы с прошлогоднего экзамена Брэннера СЛОВО В СЛОВО.

– Что-то не верится, - равнодушно проговорила Элис.

– Здесь весь материал. Не пропущено ни одной темы.

– Все равно не верю, - она положила листки обратно.
– Просто потому что твой новый знакомый - наверняка обычное привидение.

– Он не привидение. Не называй его так.

– О'кей. И этот ЮНОША предложил тебе, конечно, просто выучить ответы на эти вопросы и больше не забивать себе ничем голову, не так ли?

– Конечно, нет.

– Ну даже если и так, не находишь ли ты несколько неэтичным такую подготовку к экзамену?

Элизабет вспыхнула от возмущения и слова незаслуженной обиды успели сорваться с ее языка прежде, чем она сумела сдержать себя.

– О да, конечно! Тебе легко говорить о безнравственности! За твое обучение ведь платят родители. У тебя всегда все в порядке с деканатом, и ты никогда ни в чем не нуждаешься. Стипендия ни к черту! Ты даже... Ну ладно, извини. Вспылила немного. Не стоило мне всего говорить.

Элис пожала плечами и снова уткнулась в свою книгу, стараясь всем своим видом продемонстрировать равнодушие.

– Да нет, - проговорила она через несколько секунд, - ты, вообще-то, права, Это не мое дело. Но почему бы тебе, все-таки, не изучить досконально весь материал? Так, для того, чтобы просто быть уверенной в себе.

– Разумеется, я так и сделаю.

Но все-таки при подготовке к экзамену, она руководствовалась прежде всего вопросами, которые дал ей Эдвард Джексон Хэмнер младший.

Выйдя после экзамена из аудитории, она увидела, что он поджидает ее в коридоре. На нем все так же болталась та же самая армейская куртка, когда он приветливо, но насколько напряженно улыбнулся и встал ей навстречу.

– Ну как?

– Думаю, что сдала.

Чувствуя огромное облегчение, она импульсивно чмокнула его в щеку.

– Правда? Ну и отлично! Значит, сработало?

– Как по маслу!

Мысленно она все еще была на экзамене. Ей попался вопрос, который она знала просто блестяще. И вопрос этот СЛОВО В СЛОВО совпадал с одним из тех, что продиктовал ей Эд.

Они спустились в буфет и взяли себе по гамбургеру. Элизабет спросила его о том, как продвигается сдача экзаменов у него самого.

– А я их не сдаю. Освобожден за отличные успехи и примерное поведение. И ты так можешь, если захочешь.

– Так почему же ты до сих пор здесь?

– Ну, должен же я был узнать, как твои успехи.

– Эд, не надо было. Это очень мило с твоей стороны, но...

Снова этот странный и очень тревожный взгляд из-под очков. Она уже видела его раньше.

– Нет, - мягко возразил он.
– Я должен был.

– Эд, я очень благодарна тебе. Думаю, что благодаря тебе мне удалось спасти свою стипендию. Я действительно очень благодарна. Но у меня есть парень. Понимаешь?

– Серьезно?
– он изо всех сил старался говорить весело и непринужденно, что получалось у него, впрочем, не очень убедительно.

– Вполне. Скоро будет помолвка.

– А он знает о том, какой он счастливчик? Он понимает, насколько он счастлив?

– Я тоже счастлива, - ответила она, думая о Тони Ломбарде.

– Бет, - неожиданно сказал он.

– Что?
– вздрогнула она от удивления и неожиданности.

– Никто не называет тебя так, не правда ли?

– Но откуда... да. Никто.

– И даже тот парень?

– И он тоже...

Тони называл ее Лиз. Иногда - Лиззи, что не нравилось ей еще больше.

Он наклонился вперед, пристально глядя ей в глаза:

– А тебе больше всего нравилось бы, если бы тебя называли Бет, не правда ли?

Она рассмеялась, чтобы скрыть свое смущение: