Не менее важен также и фармакологический вывод из нашего опыта. До сих пор господствовало мнение, что щелочи следует причислить к веществам сокогонным, и это мнение, повидимому, подтверждалось рядом опытов. Не говоря уже о более старых опытах, недостаточных по своей постановке, приведем только один из новейших, представляющий собою яркий пример логической ошибки в выводе из правильного самого по себе эксперимента. Года два тому назад доктор Фриман из Виши произвел следующий опыт: он изолировал желудок собаки, отрезав его от пищевода в области cardia и от кишки в области pylorus; затем зашил его и наложил фистулу; влив в изолированный таким образом желудок раствор соды, он нашел, что при этом происходит выделение сока, и на этом основании в последнем своем сообщении относит соду к сокогонным. Однако ошибка его вывода очевидна. Когда он вливал в желудок собаки раствор соды, то вместе с содою вводил также и воду, а эта последняя несомненно обладает свойством способствовать выделению сока; чтобы доказать, что и сода обладает этим свойством, он должен был либо ввести чистую соду, либо же сравнить действие содового раствора с действием чистой воды. Такое сравнение сделано в наших опытах, и здесь влияние соды на сокоотделительную способность желудка, в смысле понижения ее, вполне бесспорно.

Терапевтический успех наших опытов слишком отчетлив, чтобы можно было сомневаться в нем. Сода с очевидностью уменьшает гиперсекрецию желудочного сока в этом можно было убедиться при каждом отдельном опыте с содой. Когда же мы стали применять соду постоянно и последовательно, то действие от нее получилось уже хроническое, так как и на раздражение одной водой последовало нормальное выделение сока вместо болезненно усиленного.

В заключение мы считаем уместным сделать несколько общих замечаний. Как физиология, так и патология, а также и терапия занимаются изучением жизни, но только при различных условиях ее. Можно бы сказать так, что физиолог не имеет права утверждать, что он знает деятельность организма, если он наблюдает организм всегда только при нормальных, но не при патологических и терапевтических условиях. Поэтому весьма желательно, чтобы эти три науки - физиология, патология и терапия - шли рядом и чтобы наряду с экспериментальной физиологией и экспериментальной патологией существовала также и экспериментальная терапия. Мы подчеркиваем необходимость этого естественного союза и настаиваем на полном праве гражданства экспериментальной терапии, которая почему-то совсем не развивается и данные которой ограничиваются небольшим количеством разрозненных и неутилизируемых опытов, если не считать блестящих бактериолого-терапевтических опытов последнего времени. Современная фармакология изучает действие лекарственных веществ почти только на нормальных животных, у которых, конечно, во многих случаях получается совершенно иная реакция, чем у животных больных. Поэтому, чтобы удовлетворить всем требованиям, фармакология неизбежно должна систематически развиваться в сторону эксперимента, столько же при условиях болезни, как и на нормальных животных. По нашему мнению, в последнее время возникают некоторые недоразумения по этому вопросу, появляются некоторые мало мотивированные жалобы на экспериментальную фармакологию и высказываются пожелания, чтобы она как-то поделилась с клиникой, выделив из себя отдельную часть - фармакотерапию. Но эта последняя существует уже с самого начала медицины, она составляет удел клиники и разрабатывается постоянно клиницистами. Однако весьма неудобная, но неизбежная сторона клинического изучения лекарств заключается в том, что мы в ней всегда должны будем остаться наблюдателями, а не экспериментаторами. Совершенно иное в лаборатории, когда мы располагаем жизнью животного, где можем создать все необходимые для нас условия и где мы часто на определенный вопрос получаем совершенно определенный ответ. Подавляющим доказательством практической пользы экспериментальной патологии и терапии послужила бактериология, которая на живых животных изучала действие бактерий и продуктов их жизнедеятельности и привела, наконец, к серотерапии. Все это заставляет настаивать на желательности развития экспериментальной терапии как естественного расширения современной лабораторной фармакологии.

Об отделительной работе желудка при голодании

[28]

Наши сведения о секреторном процессе вообще пока довольно скудны. Имеется, конечно, длиннейший ряд вопросов, разработка которых - еще дело будущего. Понятно, что в этой разработке лежат как большой теоретический интерес, так и некоторая практическая полезность.

Мы проделали несколько опытов над секреторным процессом желудочных желез при голодании животных, исходя из той мысли, что в данном случае секреция желудочных желез должна будет рано или поздно, так сказать, распасться на свои составные части. Опыты ставились на собаках с желудочной фистулой, у которых, кроме того, перерезывался пищевод на шее и оба конца его вшивались в углы раны. Обстановка опытов была самая простая: собак лишали всякой пищи и воды и каждый день повторяли над ними процедуру так называемого мнимого кормления, т. е. давали есть известную пищу, которая, конечно, вываливалась из верхнего конца пищевода. Опыты были поставлены на трех собаках; голодали они от пяти до семнадцати дней.

Применяя прием мнимого кормления, на другой день после прекращения кормления мы получаем нормальную порцию сока. Наблюдая таким же образом за работой желез на третий, четвертый, пятый и т. д. день, мы выясняем положение секреторного процесса в последующее время. Оказалось, что в течение семнадцати дней работа желез испытывает значительные колебания.

Прежде всего уже на третий-четвертый день мы замечаем, что при том же приеме, как и раньше, уменьшается количество сока, так что если мы, положим, на второй день при 10-минутном мнимом кормлении получим 100 куб. см за полчаса, то на третий день количество сока будет равно 50 куб. см, на четвертый --- 20--15, на пятый день оно - нуль. Конечно, у разных собак мы получим несколько иные цифры, что находится в зависимости от индивидуальных свойств собаки и других условий, но факт остается тот же: выделение сока прекращается. Является вопрос: отчего прекратилось выделение сока и так скоро? Собака в общем состоянии совершенно не представляет еще в это время заметных расстройств: она здорова, сильна и даже весела.

Желудочный сок, как известно, состоит из воды, соляной кислоты и пепсина. Чего же нехватает собаке для выработки сока? Попробуем дать собаке, продолжая голодовку, воду. И, действительно, эффект наступает с поразительной быстротой: через 2-3 часа мы уже получаем то же количество сока, что и в первый день. Значит, у организма для выработки сока нехватало воды. Мы обошли это препятствие, и собака снова дает прежнее количество. Продолжаем далее наблюдение, постоянно наливая в желудок собаки воду.

Несколько дней дело идет хорошо, но с восьмого, девятого дня мы опять замечаем уменьшение количества сока: вместо 100 куб. см получаем 50, 30, 20 [куб.] см. Значит, возникает какое-то другое препятствие, так как воду мы вводим ежедневно в большом количестве -- 1.5 л в день (вода бралась дистиллированная, чтобы исключить влияние солей). Может быть, причина со стороны соляной кислоты? Нет материала для выработки ее? Прибавляем к воде NaCl, даем его в виде 0.7 %-го раствора. Действительно, сок полился снова, и мы как бы вернулись к первому дню голодания. Следовательно, второе препятствие есть недостаток хлора в организме.

Опыты эти, с дачей воды и NaCl и отменой их, можно повторять несколько раз в течение одного и того же периода голодания - постоянно наблюдается одно и то же. Так мы продолжали в крайнем случае до семнадцатого дня; затем прекратили голодовку, не желая подвергать опасности собаку, уже давно состоящую на лабораторной службе.

Итак, мы нашли для выработки желудочного сока во время голодания только два существенных препятствия: недостаток воды и хлора; устраняя их, мы получали нормальный сок в надлежащем количестве.

Теперь обратимся к кислотности полученного нами сока. В предыдущих опытах оказалось, что кислотность сока во время голодовки не упала, она оставалась, приблизительно, на том же уровне. Если у нас и замечалось некоторое падение (до 0.4 %), то это нельзя считать за понижение процента кислотности в вырабатываемом теперь соке и вот на каком основании: сок, протекая по щелочным стенкам, непременно усредняется, и если его много, то усреднение будет сравнительно небольшое; если же количество сока уменьшается, то щелочная слизь, действуя на это уменьшенное количество, обусловит, конечно, относительно большее усреднение. Таким образом хотя мы и получали иногда некоторое понижение кислотности, оно не выходило за пределы колебаний в связи с быстротой отделения.