В конце книги прибавлены три новых изложения наших работ за последнее время и исправлен и дополнен список работ моих сотрудников. Предмет исследования все ширится, и вместе неукоснительно растет научный жизненный интерес получаемых результатов.

Проф. Ив. Павлов

Июнь 1924 г.

Предисловие к третьему изданию

В этом третьем издании прибавлена моя новая статья, в которой сделана попытка систематизировать многочисленные факты, отчасти найденные нами уже давно, частью только что полученные. Это касается центрального пункта работе больших полушарий - отношений между раздражительным и тормозным процессами. Баланс между этими процессами и колебания его в пределах нормы и за норму и определяют все наше поведение - здоровое и больное.

Академик Иван Павлов

Январь 1925 г.

Предисловие к четвертому изданию

К этому четвертому изданию прибавлено еще три новых изложения относительно нашего предмета. В этих изложениях, рядом с передачей некоторого нового фактического материала, повторяется многое и старое. И это неизбежно, так как при разных сообщениях (в особенности перед новой аудиторией) на нашу тему, ввиду все еще новизны ее, часто приходится опять начинать с основных фактов и понятий.

Кроме того, в этом издании еще раз дополнен список работ моих сотрудников.

Академик Иван Павлов

Июль 1927 г.

Предисловие к пятому изданию

Естественным ходом времени «Двадцатилетний опыт» теперь превратился в тридцатилетний и из опыта, пробы развился в обширное учение об условных рефлексах, стал новым важнейшим отделом физиологии - физиологией высшей нервной деятельности.

Вначале это действительно была проба: можно ли или нет все сложное поведение такого высшего животного, как доисторический спутник и друг человека - собака, изучать строго объективно, как мы изучали пищеварение, кровообращение и т. д. в физиологии? Теперь это неоспоримый факт, теперь это в выс(шей степени целесообразный, могучий метод. Этим методом беспрерывно накопляется огромный материал, который, помимо чисто физиологического анализа, сейчас захватывает глубоко вопросы невропатологии и даже психиатрии, а также идет на ближайшее соприкосновение с психологией, гигиеной ума и педагогией.

Предлагаемая книга является живой историей этой огромной области человеческого знания в одном, смеем это сказать, из деятельных пунктов ее разработки. Как во всякой истории, тут было и есть много ошибок, неточных наблюдений, неправильно поставленных опытов, недостаточно обоснованных выводов; но зато и много поучительных случаев, как многое из этого было избегнуто и поправлено, а в целом происходило непрерывающееся накопление научной истины.

Как бы хотелось самому, при милости судьба, продолжать и еще эту интересную историю!

В настоящем издании история доведена почти до сегодняшнего дня наших исследований. В него введено значительное число новых моих сообщений, а также несколько из давних, но пропущенных в прежних изданиях. Весь текст был вновь тщательно проверен, и устранены вкравшиеся при печатании предшествующих изданий погрешности и искажения. К списку работ моих сотрудников прибавлены все после предыдущего издания этой книги появившиеся в печати работы.

Особенной полнотой и тщательностью этого издания сравнительно с прежними я одолжен сыну моему Вс. И. Павлову.

Академик Иван Павлов

Май 1931 г.

Предисловие к шестому изданию

Так как эта книга есть эпизодическая (виде отдельных статей, докладов, лекций и речей) история новой, особой главы физиологии высшего отдела головного мозга и так как случился очень большой промежуток времени между предшествующим и настоящим изданиями ее, то на этот раз она пополняется особенно изобильно. Вводится целых двенадцать новых последовательных сообщений об ее предмете. Из этих дополнений отчетливо явствует, как чрезвычайно расширяется горизонт исследования во всех тех направлениях, о которых упоминалось в предисловии к пятому изданию. Физиология, патология с терапией высшего отдела центральной нервной системы и психология с ее практическими применениями действительно начинают объединяться, сливаться, представляя собой одно и то же поле научной разработки, и, судя по результатам, к их вящей взаимной пользе. Отсюда и специальный интерес этого издания.

Академик Иван Павлов

Ленинград,

январь 1936 г.

Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности животных

Введение

Двадцать лет с небольшим тому назад я приступил к этому опыту совершенно самостоятельно, перейдя к нему от моих прежних физиологических работ, приступил под влиянием одного сильного лабораторного впечатления. Работая перед этим в продолжение нескольких лет над пищеварительными железами, исследуя тщательно и подробно условия их деятельности, я естественно не мог оставить без внимания и так называемое до тех пор психическое возбуждение слюнных желез, когда у голодных животных и у человека при виде еды, разговоре о ней и даже при мысли о ней начинает течь слюна. И это тем более, что я сам точно установил также и психическое возбуждение желудочных желез. Я стал разрабатывать вопрос об этом возбуждении слюнных желез с моими сотрудниками, д-рами С. Г. Вульфсоном и A. Т. Снарским. В то время как Вульфсон собрал новый, придавший большую важность предмету материал относительно подробностей психического возбуждения слюнных желез, Снарский предпринял анализ внутреннего механизма этого возбуждения, стоя на субъективной точке зрения, т. е. считаясь с воображаемым, по аналогии с нами самими, внутренним миром собак (опыты наши делались на них), с их мыслями, чувствами и желаниями. При этом-то и произошел небывалый в лаборатории случай. Мы резко разошлись друг с другом в толковании этого мира и не могли никакими дальнейшими пробами согласиться на каком-либо общем заключении, вопреки постоянной практике лаборатории, когда новые опыты, предпринятые по обоюдному согласию, обыкновенно решали всякие разногласия и споры.

Д-р Снарский остался при субъективном истолковании явлений, я же, пораженный фантастичностью и научной бесплодностью такого отношения к поставленной задаче, стал искать другого выхода из трудного положения. После настойчивого обдумывания предмета, после нелегкой умственной борьбы я решил, наконец, и перед так называемым психическим возбуждением остаться в роли чистого физиолога, т. е. объективного внешнего наблюдателя и экспериментатора, имеющего дело исключительно с внешними явлениями и их отношениями. К осуществлению этого решения я и приступил с новым сотрудником, д-ром И. Ф. Толочиновым, что продолжилось затем в двадцатилетнюю работу, при участии многих десятков моих дорогих сотрудников.