Возникал интересный вопрос: где происходит задерживание, которое лежит в основании дифференцировки раздражителей? Конечно, всего естественнее было думать, что оно развивается в соответственном анализаторе, т. е. где происходит анализ раздражителей. Но это надо было, конечно, доказать. Вот прежде всего какой опыт склонял к заключению, что вто задерживание должно происходить в том анализаторе, к которому принадлежит данный раздражитель. Пробовали растормаживать дифференцировку различными раздражителями, идущихи к различным анализаторам, и вот что оказалось.

Разберу весь опыт. [46] Первая строка показывает обычное отделение 9-11 капель. Затем применяется посторонний раздражитель, который должен вызвать ориентировочную реакцию y животного, именно - граммофон; получается значительное растормаживание: дифференцированный полутон, вместо того чтобы быть нулем, вместе с граммофоном дает 3 + 2 капли из parotis и 5 3 из submaxillaris. Следовательно, граммофон его растормозил. В следующем опыте мы в качестве растормаживателя применяем свет; он не оказал почти никакого действия: дифференцировка сохранилась; свет не растормозил, не разрушил дифференцировки. Наконец в третьем опыте мы в качестве растормаживателя применяем запах камфоры. Он также не оказал никакого действия. Итак, были применены три раздражителя: свет, граммофон и камфора - с ушного, глазного и носового анализаторов. Наш дифференцированный раздравитель принадлежит к ушному анализатору, и сильным растормаживателем оказался граммофон, который принадлежит к тому же анализатору, а раздражители глазного и носового анализатора почти не дали никакого действия. Пусть свет часто является относительно слабым раздражителем, но про запах нельзя этого сказать - это сильный раздражитель, и тем не менее вы видите, что действие его не растормозило нашего тона.

Мы имеем другие опыты, прямо доказывающие, что задерживание происходит в анализаторе раздражителя.

Здесь мы сравниваем два условных рефлекса, с одной стороны, на тон, а с другой - на вертящийся предмет, попросту вертушку. Последовательное задерживание от дифференцированного тона сравнивается на своем собственном рефлексе, звуковом, и на рефлексе из другого анализатора. Сначала взято задерживание слабое, именно, берется дифференцированный полутон. Для Догоняя, у которого есть дифференцировка в тона, это слабое задерживание. Мы пробуем последовательное задерживание от этой дифференцировки на рефлекс, идущий с глаза, именно на движущийся предмет. Этот рефлекс оказался совершенно незаторможенным данной звуковой дифференцировкой.

Он оказался в размере тех же 2 капель, каким был в этот день. Следовательно, слабая дифференцировка, т. е. незначительный задерживающий процесс на анализатор другой, глазной, в данных условиях действия не оказал. Смотрите, та же самая дифференцировка, тот же самый задерживающий процесс на условный рефлекс того же анализатора, т. е. на звук, в тех же условиях произвел совершенно отчетливое задерживающее действие. Для этого дня у собаки отделение для обычного тона составляло 4 капли. Когда был применен полутон (это - грубая дифференцировка), она дала нуль. Через 10 минут был испробован обычный тон, и он дал 1/2 капли вместо 4. Таким образом оказывается, что одна и та же дифференцировка, той же самой величины задерживающий процесс, в одном анализаторе - однородном - последовательно задерживает, а в разнородном не задерживает; значит, местопребывание этого процесса есть однородный анализатор.

Но как вы, может быть, припомните из наших предшествующих сообщений, в нервной системе, в ее высшем отделе, процессы постоянно текут, разливаются и концентрируются. Поэтому надо ожидать, что и процесс задерживания, о котором идет речь, исходя из данного анализатора, может иррадиировать на все большие полушария. Для доказательства этого нужно вместо дифференцировки низшего рода взять дифференцировку высшего рода или накопить, суммировать дифференцировочное задерживание. Тогда волна задерживания не ограничивается одним только данным анализатором, а захватывает соседние и отдаленные анализаторы.

У той же собаки Догоняй применяется дифференцировка более высокая --- /8 тона и к тому же повторенная. Тогда вы видите отчетливо, что действие ее не ограничивается данным анализатором, a простирается и на другой. В таблице 5 (опыт 14 VI) имеется опыт влиянияференцировочного задерживания на глазной анализатор, т. е. на движущийся предмет. Вертушка дает вам только/2 капли, а вне волны этого задерживания - 3 капли. Понятное дело, что совершенно то же самое произошло с соответствующим анализатором, именно с ушным. Когда 1 тона была применена один и другой раз и затем попробовали обычный тон, тон никакого действия не оказал. Если задерживающее действие оказалось сильным в отдаленных местностях больших полушарии, то тем более, конечно, оно должно было быть интенсивным там, где возникло.

Вот те данные, которые получались мной и Беляковым и из которых ясно видно, что в данном направлении можно идти далеко, т. e. ставить перед собой очень глубокие, интимные вопросы и получать на них совершенно определенные ответы. Мы не только легко констатируем дифференцировочное задерживание, но и направляем его, куда захотим, делаем его больше или меньше, знаем, откуда оно исходит, и т. д.

Господа, при обозрении этих результатов интересно сравнительно оценить нашу объективную точку зрения, которая проводится без затруднений: я нисколько не фантазирую, всегда держусь на почве фактов, все мои предположения проверяю опытами и таким образом всегда опираюсь на решение фактов. Попробуйте, господа, для того чтобы составить понятие о силе этой точки зрения - физиологической, объективной, попробуйте понять и объяснить приведенные выше факты с психологической точки зрения. Вы увидите громадную разницу. Возьмем один или два примера. Я из определенного тона делаю условной раздражитель. Будем фантазировать, что собака хорошо запомнила, что такой-то звук есть сигнал еды, что, стало быть, за ним будет еда, в ожидании чего она и пускает слюну. Теперь, когда я рядом с этим тоном впервые пробую другой тон, обычного, она сразу различить их не может и потому путает, дает слюну и на 1 / тона. Она плохо различает и помнит. Затем я повторяю много раз и обычный и необычный тоны и достигаю того, что собака твердо запомнила, что обычный тон - это еда, а /8 этого тона - еды не будет. Когда я применяю обычный тон, она дает слюну, готовится есть; при этого тона собака оставтся спокойной, еды не ждет. Теперь я сейчас же после тона пускаю старый тон; он, как вы видели, не действует. Почему же это? Ведь собака отлично помнила тон, который есть сигнал еды, точно так же только что она отлично помнила, что тона не есть еда. Почему же она сейчас на обычный тон не дает слюны? Как понять это? Дальше. Я тона повторяю во второй раз слюны нет. Значит, собака помнит, что за ним еды нет. В третий раз повторяю - то же самое; значит, отлично помнит. Почему же она забыла обычный тон - нельзя понять, рассуждая психологически. Еще более непонятно, почему она вспоминает через 15 минут обычный тон. С нашей точки зрения дело просто. Если дифференцировка есть задерживаниесли повторение дифференцировки есть накопление задерживания, значит, надо дать пройти известному времени для того, чтобы это задерживание ушло, и тогда возвратятся нормальные отношения. Это - большая задача, к которой я себя готовлю, перебрать все психологические понятия и показать в сопоставлении с нашим объективным материалом, до какой степени они фантастичны и носят грубый эмпирический характер, который представляет непреодолимую помеху при анализе тонких явлений высшей нервной деятельности.

Я продолжаю об анализаторе. Вот это отдельные факты, которые мы собрали и систематизировали относительно деятельности анализаторов. Затем у нас имеются данные, как изменяется деятельность анализаторов при некоторых условиях. Когда мы накладываем свою руку на большие полушария, т. е. подвер... гаем большему или меньшему разрушению большие полушария, которые есть комплекс анализаторов, то это нарушение выражается именно так, как это естественно ожидать на основании вышесообщенных фактов, т. е. если мы соответствующий анализатор повредили в большей или меньшей степени, то это сейчас же сказывается на его анализаторной деятельности, причем степень нарушения этой деятельности определяется размером разрушения и временем, которое прошло между моментом разрушения и моментом исследования; как известно, эти нарушения постепенно сглаживаются, не доходя, однако, до полного выравнивания. Затем является дальнейшей задачей, как представлять себе это нарушение анализаторной способности, т. е. что собственно портится при этом, что удаляется. Конечно, это вопрос большой, и когда он будет решен - не знаю; но должен сказать, что маленькие, так сказать, зацепки имеются и в том, что сделано. Есть указание, например, на то, что это нарушение дифференцировки имеет основание в некотором искажении и нарушении нормального хода процесса задерживания. Вы видите, господа, таким образом, что строго объективному исследованию, без всякого пользования психологическими понятиями, подлежит величайшая деятельность нервной системы, деятельность больших полушарий - анализаторная деятельность. Это - главная задача, главная слава больших полушарий. Мне думается, что и в теперешних обрывочных сведениях и фактах, конечно ничтожних, уже имеются некоторые указания на решение в высшей степени таинственных вопросов, относящихся до физиологии деятельности анализаторов. Одно из явлений, перед которым приходится стоять в глубоком недоумении, это тот факт, что вы удаляете очень большие куски полушарий, а через некоторое время вы почти не можете открыть никакого дефекта в деятельности нервной системы. Казалось бы, что вы имеете перед собой чрезвычайно дорогой и важный механизм, а с другой стороны, вы наломали в нем кучу, а результатов не видите. Я хочу сказать, что обращает на себя внимание чрезвычайная замещаемость мозговой массы.