– Я, пожалуй, подпишусь, – сказал, встрепенувшись, словно что-то вспомнив, Рылов, – Серьёзный у вас интерес, господин поручик. Но мне, кажется, есть что рассказать, хоть и очень не хотелось бы. Но, если проиграю… Только угостите парой чарок, чтобы язык поживее был. Уговорились?

– Да нечто жалко, дорогой друг, – засмеялся Крюков, – Если оно надо для живости языка, то я всегда пожалуйста. Тут главное, чтобы оно в обратную сторону язык не склонило. А так молодец! А что же наш Яков Парфёнович?

– А и сыграем! Отчего ж не сыграть? – оживился купец, – Половой! Колоду неси, таврического графин, да закусить чего-нибудь холодного! Да на столе прибери, не видишь нешто?

Он оттолкнул от себя блюдо с недоеденным бараньим окороком. Подоспевший половой ловко прибрался на столе, унёс посуду и вскоре появился с большим графином красного вина, блюдом с тонко нарезанным салом и ветчиной, и колодой карт. Рылов налил всем вина, а Крюков раздал карты.

Вся игра продолжалась чуть более получаса. Проиграв три партии подряд, Крюков потянулся за трубкой.

– Что-то совсем не фартит вам в картишки, ротмистр, – сказал с ухмылкой Забалуев, отодвигая в сторону колоду, – Знать, мадамы соблазняются вами до бесконечности? А? Не про них нам рассказывать будете?

Купец расплылся в широкой улыбке, озорно показав при этом кончик языка. Крюков молча раскурил трубку и налил всем вина.

– О чём я буду рассказывать господа, вы узнаете очень скоро. Ну а выпить предлагаю за них, – он поднял свой бокал, призывая сделать это собеседников, – Бабы – добрый народ, хотя, случается, и вздорный.

Крюков опрокинул бокал, и, не закусывая, окутал себя облаком табачного дыма. Рылов и Забалуев, выпив вино, поставили бокалы на стол и приготовились слушать.

– История эта случилась со мной прошлым летом, – начал свой рассказ Крюков, – После ранения отправили меня с Кавказа в захолустный городишко Медведево, что в Псковской губернии. Там квартировался временно гвардейский императорский кавалерийский полк, а я назначен был адьютантом в распоряжение его превосходительства генерала Иннокентия Соболевского. Дыра там была почище нашей – зимой снегу по крыши, летом грязь непролазная, ни кабаков приличных, ни баб, да после Кавказа и то курортом казалось. Служба непыльная, только что времени личного, почитай, совсем не было – всегда при генерале. Разве что посыльным куда отправит с донесением каким или пакетом – вот тогда и воли нюхнёшь, а когда и в кабак наведаться успеешь.

Как-то в конце лета сорок первого года отправляет он меня в Старую Лежницу, уездный городок в полсотни верстах к северу, с конвертом для своей задушевницы. Почтой посылать долго, да и мужу в руки попасть может, вот он меня и отправил, упредив об особой секретности поручаемого предприятия. По столбовой дороге туда добрая сотня вёрст будет, а напрямую, сквозь леса да холмы в половину ближе. Прихватил я с собой штуцер австрийский, генеральский подарок, да и двинул напрямки, авось подстрелю чего в лесу. Еду, стало быть, лесом, жеребчик матёрый, за плечом ружьё, в сумке штоф хлебного вина, что по дороге в лавке прихватил. Пройду версту-другую, приложусь к нему прямо на ходу, чтоб путь короче показался, да дальше еду. А дорога то в гору, то вниз, в ложбину; то расходится, то сходится, то вовсе не видна становится. На часы гляжу – вроде уже выехать должен, солнце садится, конёк мой подустал, а лесу конца-края не видать. Ночи в ту пору ещё светлые были, однако ж в лесу том и днём сумерки. Решил я, пока совсем не стемнело, дровишек наломать впрок, да у костра до утра отсидеться.

Подобрал место поприличней, только спешился, гляжу – девка по тропе навстречу мне идёт, тихо так ступает, но смело, без остановок, меня видит, а не боится. Я коня под уздцы взял, стою, жду. Подходит она совсем близко, останавливается, улыбается. На вид лет семнадцать, сарафан на ней с синими цветками, рубашка под ним белая. Как бы и не сказать, чтоб писаная красавица, но мила по-особому, да что-то в ней было такое, что сердце у меня враз затрепыхалось.

– Здравствуй, – говорит, – господин офицер! Далёко путь держишь?

– Моё почтение, – говорю, – красавица. В Старую Лежницу мне надо, да, кажись, с пути сбился. Вот заночевать, было, тут собрался. А нет ли тут по близости жилья какого, где бы на постой приняли?

– Так есть, – говорит, – рядом совсем, полверсты, не более. Хочешь, провожу?

Конец ознакомительного фрагмента.