Свон взялся за эфес меча. Я понял, что должен помешать парню обнажить клинок. Я перепрыгнул через костер и повалил Свона на землю. Он отпустил эфес, когда упал, а я выхватил меч у него из ножен и забросил далеко в кусты. Мы сцепились и покатились по земле (так иногда дрались мы с тобой); он пытался дотянуться до своего кинжала, но я не давал. Мы подкатились к самому костру, и он вырвался из моей хватки. Я думал, он собирается выхватить кинжал и вонзить в меня, но он вскочил на ноги и пустился наутек.

Стряхивая грязь с одежды, я сказал Равду:

– Вы можете забрать свой скильд обратно, раз хотите.

– Если хотите. – Он даже бровью не повел. – «Если» выражает предположение или возможность, а «раз» означает утверждение или уверенность. Ты слишком грамотно говоришь, Эйбел, чтобы делать такие непозволительные ошибки.

Я кивнул. Я все еще не понимал, что он за человек, и сомневался, пойму ли когда-нибудь.

– Я думал, вы разозлитесь на меня.

Равд потряс головой.

– Свону скоро предстоит стать рыцарем. Этого ожидает его семья и он сам. А также его светлость – да и я, коли на то пошло. Таким образом, он станет рыцарем. Но прежде чем пройти акколаду, Свон должен многому научиться. Я учу его по мере своих сил.

– И меня, – сказал я. – Правильно употреблять слова «раз» и «если» – и многим другим вещам.

– Благодарю тебя.

Несколько минут мы сидели, погруженные каждый в свои мысли. Потом я спросил:

– А я могу стать рыцарем?

Тут я в первый и последний раз увидел на обычно бесстрастном лице Равда слабое подобие удивления: глаза у него чуть округлились.

– Мы можем взять тебя с собой, если ты имеешь в виду это.

Я помотал головой:

– Мне нужно остаться здесь и заботиться о Бертольде Храбром. Но когда-нибудь? Если я останусь здесь?

– Мне кажется, ты уже почти рыцарь. Что делает мужчину рыцарем, Эйбел? Мне бы хотелось услышать твои суждения на сей счет.

Он вдруг напомнил мне мою учительницу математики, магистра Спаррео, и я широко ухмыльнулся:

– И поправить меня.

Равд улыбнулся мне в ответ:

– И поправить тебя в случае необходимости. Так скажи мне, чем рыцарь отличается от любого другого мужчины?

– Кольчугой вроде вашей.

Равд отрицательно потряс головой.

– Тогда большим конем вроде Черногривого.

– Нет.

– Деньгами?

– Конечно же нет. Я упомянул об акколаде, когда мы с тобой говорили о моем оруженосце. Ты меня понимаешь?

Теперь я помотал головой.

– Акколада – это обряд, по совершении которого человек получает право называться рыцарем. Позволь спросить тебя еще раз: что делает мужчину рыцарем, Эйбел? Что именно делает человека настолько отличным от других людей, что мы называем его иначе, нежели всех остальных воинов?

– Акколада, сэр.

– Акколада лишь узаконивает звание рыцаря, это всего лишь формальность, признание уже существующих качеств. Любого прошедшего акколаду мы начинаем называть рыцарем.

Я поразмыслил над последними словами и подумал о Равде, который сам был рыцарем.

– Сила и мудрость. Не первая или вторая по отдельности, но обе вместе.

– Теперь уже ближе. Почти в самую точку, пожалуй. Речь идет о чести, Эйбел. Рыцарь – это человек, который живет достойно и умирает достойно, поскольку честь для него превыше жизни. Если чувство чести заставляет его сражаться, он сражается. Он не считает своих противников и не оценивает здраво свои силы, поскольку все это для него ничего не значит. И никак не влияет на его решение.

Шум ветра и шелест ветвей стихли, и мне показалось, будто весь мир напряженно прислушивается к словам Равда.

– Точно так же он руководствуется чувством чести в своих поступках по отношению к другим, даже если они не отвечают взаимностью. Он всегда держит свое слово, кому бы его ни дал.

Я упорно гнул свою линию:

– Я знал человека, который смело вышел на бой с ангридами, вооруженный лишь копьем и топором. У него не было щита, доспехов, коня и всего такого прочего. Все остальные хотели убежать, и многие так и сделали. Но он не отступил. Он был рыцарем? Я говорю не о себе.

– За что он сражался, Эйбел? – почти шепотом спросил Равд.

– За Герду и за свой дом. За урожай на своих полях и за свой скот.

– Значит, он не был рыцарем, хотя именно такого человека я хотел бы видеть в рядах своих последователей.

Я спросил, много ли у него последователей, ибо в лесу он все-таки оказался один-одинешенек, если не считать Свона.

– Больше, чем мне хочется, но среди них мало людей, способных сравниться храбростью с твоим знакомым. Я бы щедро отблагодарил всех до единого оверкинов в Скае, будь у меня хоть сотня людей, похожих на него.