В ответ послышался яростный лай пса, идущего по следу: спустя несколько долгих секунд он превратился в возбужденное повизгивание пса, увидевшего добычу. Где-то вдали закричал мул – пронзительный крик, исполненный животного ужаса, – и дюжина животных бросилась врассыпную. Первый великан кинулся за одним из мулов (который рядом с ним казался размером с простую козу), но тот проскочил у него между рук. На мгновение ангрид схватил мула за хвост, но тот лягнул огромную руку и скрылся в темноте.

Черный зверь, убивший множество горцев, прыгнул на второго ангрида, норовя вцепиться в горло. Руки, превосходящие толщиной туловище самого рослого мужчины, сомкнулись вокруг него.

– Дизири! – выкрикнул я и бросился в бой. Третий ангрид тяжело шагал по направлению ко мне, когда прямо перед ним пронесся мул с красной тенью на спине, и он споткнулся и упал.

Второй ангрид подкатился ко мне, борясь со зверем, не похожим ни на пса, ни на волка, с огромным зверем, гораздо больше льва. Словно камень, швыряемый мощными волнами, тяжелый клинок Мечедробителя обрушился на голову великана, раз и еще раз. Не успев ни о чем подумать, я вскочил верхом на разъяренного зверя, за жизнь которого дрался, и понесся по холмам быстрее ветра.

Казалось, меня подхватил могучий ураган.

Еще до восхода солнца Гильф уменьшился до своих обычных размеров, и вскоре мы с ним нашли белого жеребца, которого я оставил на привязи накануне вечером. Я не стал садиться верхом, а отвязал и расседлал коня.

– Вы устали, – заметил Гильф. – Вы хотите поспать. Я посторожу.

– Я действительно устал, – признался я. – Но я не хочу спать и не собираюсь. Я хочу поговорить с тобой.

– Я уйду.

– Я не хочу, чтобы ты уходил. Ты мой, хотя бодаханы имеют на тебя законные права, и я очень, очень к тебе привязан и хочу, чтобы ты остался со мной. Но мне нужно знать некоторые вещи.

– Я вас пугаю.

– Ты нагонишь страха на любого. – Не увидев поблизости ни бревна, ни подходящего камня, я уселся на землю в зарослях папоротника на берегу ручья.

– Я уйду.

– Я же сказал, что не хочу, чтобы ты уходил. Я даже не хочу, чтобы ты поймал для нас кролика. Мы находимся слишком близко от инеистых великанов. Я хочу знать, кто ты такой.

– Пес. – Гильф тоже сел.

– Ни один обычный пес не способен на штуки, какие вытворяешь ты. И ни один обычный пес не умеет разговаривать, коли на то пошло.

– Хороший пес.

Я попытался мысленно сформулировать вопрос, ответ на который хоть отчасти удовлетворил бы меня, но не придумал ничего лучшего, чем спросить:

– Почему ты увеличиваешься в размерах, когда сражаешься ночью?

– Потому что умею.

– Когда у нас появился Мани, мне хотелось думать, что ты такой же, как он.

Гильф недовольно зарычал.

– Ладно, мне следовало сказать «он такой же, как ты, только кот». Мне много раз так казалось, но я уверен, что это не так.

Гильф лег, не проронив ни слова.

– Мани сведущ в магии, поскольку долго наблюдал за ведьмой, своей бывшей хозяйкой. Ты ничего не смыслишь в магии, а значит, твои жуткие превращения объясняются другой причиной. Я не знаю, какой именно, но знаю, что мне нужно подумать и найти ответ на свой вопрос. Если только ты сам не скажешь мне.

– Я не знаю.

– Тогда, возможно, Ури знает. Или Баки.

Я позвал девушек, но ни одна не появилась.

– Плохо дело, – сказал я. – Мы должны отправиться в Утгард за Поуком и Ульфой и вернуться прежде, чем сюда прибудет отряд лорда Била. Нам понадобится помощь Ури и Баки, но, возможно, придется обходиться без них.

Гильф поднял голову:

– Думаете, они знают? Могут знать?

– Могут, – ответил я, – и даже могут сказать нам. Эльфы умеют менять обличья. – Я ненадолго задумался. – Только не на солнце. Но в Эльфрисе Сетр превратился в человека по имени Гарсег, а Ури и Баки были превращены в химер. Или сами превратились. Я точно не знаю.

Заметив непонимающий взгляд Гильфа, я добавил:

– Такие летающие чудовища. Только что-то здесь неладно. Не знаю, что именно, но кожей чую.

– Поспите, – предложил Гильф.

– Ты прав. – Я пожал плечами. – Мне надо поспать, и во сне я могу поразмыслить над всем этим. Но только до наступления темноты, хорошо? Разбуди меня, когда начнет смеркаться, коли сам не заснешь.

Растянувшись на прохладных листьях папоротника, я подумал, что здорово рискую. Мы находились всего в нескольких милях от стоянки ангридов; они запросто могут наткнуться на нас, коли прочесывают лес в поисках мулов. Скорее всего, они увидят белого жеребца, поймают его и используют в качестве вьючной лошади. Но если бы я измотал до полусмерти себя, жеребца и даже Гильфа, было бы еще хуже; а в окрестностях Утгарда, насколько я понимал, обитает гораздо больше великанов, чем в этой засушливой холмистой местности.