— О, привет, девочка. Я всегда знала, что ты втайне хотела остаться со мной наедине, — шутит она. Но веселье в ее глазах исчезает, когда она видит выражение моего лица. — Что-то не так?

Я помню, что вчера вечером сказала Джейкобу именно эти слова.

— Это, — начинаю я, почти задыхаясь. — Это должно прекратиться.

— Что это значит?

Я жестом указываю на группу. — Это дело... с Джейкобом.

Тани скрещивает руки на груди и хмурит брови. — О чем ты говоришь? Почему?

Я не знаю, почему я так нервничаю, рассказывая ей об этом. Она всегда казалась разумным человеком. Поэтому я должна верить, что она выслушает меня и поверит моим словам. Но если она этого не сделает, то я могу потерять ее дружбу и, вероятно, остальных тоже.

Опустив голову, я ненадолго закрываю глаза, прежде чем снова повернуться к ней лицом. — Ладно. Я проводила с ним время.

— Что? — Недоверчиво спрашивает она, делая шаг назад.

— Нет, Тани, послушай меня. — Я сокращаю расстояние, которое она только что проделала между нами. — Он этого не делал.

Она усмехается. — Дай-ка я угадаю. Он сказал тебе, что не делал этого? — Я вспоминаю ту ночь, когда я узнала об этом. Я не думаю, что он когда-нибудь сказал бы мне это прямо. Я слышала его слова только через дверь ванной. Когда я не ответила сразу, Тани продолжила. — И ты действительно поверила ему? Я не могу в это поверить, Реми.

— Послушай, я знаю, это звучит безумно, но это правда. Это долгая история, но на самом деле он этого не делал. — Мои мысли мечутся туда-сюда, обдумывая, как много ей рассказать, задаваясь вопросом, стоит ли его возможное смущение того, чтобы заполучить ее в союзники. Немного подумав, я решаю, что так оно и есть. — У него даже ни с кем не было секса, когда он попал в тюрьму.

Невеселый смешок срывается с ее губ. — Опять же, это может быть что-то, что он просто говорит тебе.

— Нет, Тани. Я знаю, что он все еще был девственником.

Она немного переминается с ноги на ногу, прищуривая взгляд. — Откуда ты это знаешь?

Я выдерживаю ее пристальный взгляд, не произнося ни слова, но одним взглядом выражая все.

Ее глаза расширяются. — Ты трахалась с ним? — Восклицает она.

— Тсс, говори потише. — Я поворачиваю голову к остальным, но, к счастью, они по-прежнему не обращают на нас внимания.

Тани качает головой, а затем долгую минуту смотрит в землю, как будто все обдумывает.

Думая обо всем, что она когда-либо слышала о нем.

Думая о каждой встрече, которая у нее была с ним за последние пять месяцев, или о том, что она, возможно, с ним сделала.

Затем, наконец, все еще глядя в землю, она говорит.

— Ты сказала, что проводишь с ним много времени?

— Так и есть.

— Он выглядит как ходячий секс.

— Это так.

— Но ты была у него первой?

— Да.

Она начинает жевать кончик своего большого пальца. — И он попал в тюрьму, хотя был невиновен?

— И был там в течение десяти лет.

— Черт. — Она, наконец, поднимает на меня взгляд с самым серьезным выражением, которое я когда-либо видела на ее лице. Затем она медленно кивает. — Ладно. Я тебе верю.

Я тяжело вздыхаю и чувствую, как мои плечи расслабляются, облегчение накатывает на меня волной. Я и не осознавала, насколько напряженно держала себя в руках, ожидая ее ответа.

— Но я не уверена, сможем ли мы это остановить. Они вряд ли просто поверят тебе или даже мне на слово.

— Я знаю.

Я не говорю ей, что у меня есть кое-какая идея на уме, потому что я, действительно, не хочу этого делать, и мне также сначала нужно поговорить об этом с Джейкобом.

— Черт, теперь я чувствую себя настоящей сукой. Я всего дважды плюнула на его грузовик, но наговорила о нем кучу дерьма. — Она проводит ладонью вверх-вниз по руке таким образом, что это указывает на раскаяние, и я искренне верю, что ей действительно плохо. — Бедный парень. — Я киваю в знак согласия, хотя думаю, что «бедный парень» – недостаточное описание для него. — Как это вообще произошло?

— Это долгая история. Может быть, в другой раз. — Выдыхаю я. — Я действительно надеюсь, что они не попытаются что-нибудь сделать с его лодкой. Он почти не зарабатывает денег, так как получает их только от продажи рыбы.

— Ты при деньгах, не так ли, — замечает Тани. — Почему бы тебе просто не отдать ему немного своих денег?

— Я бы отдала ему все до последнего цента, что у меня есть, если бы хоть на секунду подумала, что он возьмет их. У него все еще достаточно гордости, чтобы не принимать от меня никаких наличных.