Всю неделю Никита занимался только домашними делами, поленница дров росла, но как мало этого, беспокоился он постоянно ее оглядывая хозяйским взором. Печка прожорлива, а еще настоящих морозов то нет, дальше еще больше дров понадобится. Зато уже знал сколько дров уходит на растопку в день и примерно подсчитал сколько еще надо, и вроде как уже и запас стал складываться на будущее. Днем Никита был занят сбором дров, тащил как запасливый крот каждую щепку что ему попадалась, и заодно разведка местности вокруг, поглядывал запоминал, вечером же тоже было у него занятие, густой глиной промазывал щели в доме, предварительно протыкивая их разным тряпьем и найденной в сарае дранкой. Глину в мешке он нашел там же, еще и немного извести в придачу. Раньше то хозяева постоянно и подмазывали, и белили, вот и сохранился остаток. Как закончит щели мазать, можно будет и все пробелить, а то от плесени лучшей защиты нет, чем известь. В сарае много чего полезного нашел еще Никита, это и лампа керосиновая, целая, она аккуратно была увязана в газеты и подвешена к балке в сарае, и стекло запасное на лампу и фитили он тоже нашел там же. Видать здесь раньше запасливый мужик жил, ничего не выкидывал, а складывал, да еще и упаковывал аккуратно, вот все сохранилось и пригодилось Никите. А вычистив сарай в самом углу нашел и заваленную ветошью бутылку с керосином еще старую стеклянную, неполную, но на первое время ему хватит. Зато теперь по вечерам в доме было веселей и светлей. В пустой иконостас Никита вставил небольшую икону, которую возил с собой постоянно в машине. Без икон дом тоже был как будто неполноценным и лишенным защиты, а все охотники были верующими и пользовались молитвами как оружием. В сарае он нашел еще хорошие, кованные, широкие санки, вот это подарок просто, подремонтировал их, и теперь каждый день впрягался в них, собирая сухой лес, рубить живые деревья на дрова он не посмел. Лесной Хозяин сейчас спит уже, но когда проснется, не простит. Лесовики тоже общаются между собой, а поссорившись с одним Хозяином в Тамбовском лесу, нужно быть готовым к тому, что тебя не взлюбит и Хозяин Красноярского леса. Да еще и контракт он не выполнил за который брался для Лешего. Никита вздохнул, снова перед ним как живая встала Василина, которую в тот вечер повела скрыга, за которой и охотился Никита. Скрыги падальщики, сродни упырям или вампирам. В Тамбовском лесу поселилась необычная семья скрыг, старых, может даже древних, опытных. Они поселились тоже в заброшенной деревне близ кладбища, прятались очень ловко. Никите их долго пришлось искать, очень осторожное семейство и удивительное. Обычно скрыги ловят своих жертв в темноте, а эти не боялись света и выходили на охоту днем, конечно не на прямое солнце, прятались в тени, но даже это уже удивительно, а как ловко мороком пользовались. Никита тоже их долго не мог вычислить, они казались живыми, и жили вроде как на виду у всех, а что к своему дому не подпускали людей, так странных жильцов в лесу всегда много. Он ведь сам сколько раз проходил мимо их жилья не подозревая что там живет нежить, считая их какими-то новыми отшельниками или небольшой сектой спрятавшийся в лесу от людей. Чисто одетые, Никита наблюдал как женщины семьи стирали и развешивали белье, возились с огородом, даже скотину держали, что для стрыг просто немыслимо. Это как сейчас понимал Никита, как у людей консервы лежат про запас, так у стрыг на случай голода животные были. Они контролировали свой аппетит, и это уже большая редкость для таких семей, умели подбирать жертвы так, что пропавших людей хоть и искали конечно, но всегда были правдоподобные причины пропаж. Ловить они могли больше людей, там ведь было несколько поселений и деревень в округе, но эта семейка брала столько людей сколько им необходимо для выживания. А люди всегда пропадают в лесу. Эти скрыги для пропитания отлавливали животных, вот лесной Хозяин и забеспокоился. Зверюшек то ему жальче чем людей, вот он и нанял охотника через своих знакомых, чтобы тот скрыг уничтожил. Никита невольно улыбнулся, нашел ли Леший другого охотника, или так скрыги и живут в его лесу. И тут же ему стало больно, даже сердце заломило. Скрыга под мороком маленькой девочки отловила Василинку и пока вела к себе домой на еду пожалела и отпустила. Чудовище – нежить пожалело его девушку, а он человек тут же попытался ее убить. Какой же он был идиот. Сейчас спустя три года ему больно вспоминать все что с ним происходило. Как со стороны он вспоминал свои поступки, с ужасом думая, ну почему же он был так слеп. Никита затряс головой, нестерпимо больно ему вспоминать все это, и он даже агрессивно переключился на работу, больше физической работы меньше дум и страшных болезненных воспоминаний. Никита заприметил еще несколько домов еще не совсем разрушенных, нужно их обследовать, может что найдет нужное себе для дома. Несколько дней он шарился осторожно в пустых домах, боясь что какой ни будь ветхий сруб обрушится на него, но не зря. Притащил несколько табуреток, и даже железную крепкую кровать. Ходил очень осторожно, боясь даже в некоторые дома входить, только заглядывал стоит ли вообще в него лезть. Дома скрипели и грозили развалится от его осторожных шагов, в одном доме он потянул на себя входную дверь, и она осталась у него в руках. Потолки сыпались, балки прогибались и опасно скрипели, гнулись, грозясь обрушится и похоронить его в завалах, но кое чего он набрал и теперь разбирал свои находки уже у себя дома. Топчан пришлось срочно ремонтировать он уже разваливался, и теперь обновленный и даже перетянутый стареньким ковриком со стены одного из бесхозных домов он был у него вместо тахты. Ковриков нашел Никита несколько, самый симпатичный он выбил хорошенько от пыли и повесил на стену у кровати, стало гораздо теплее и не дует от стены. А сильно потертыми ковриками покрыл пол, у кровати так настелил один на другой, прикрыв и щели в полу. Все эти мелочи добавляли уюта и обжитости дому. А еще Никита нашел несколько целых чугунков самых разных размеров, для печи самое то. В тех то кастрюлях которые он купил быстро прогорит от печи дно. Да и собирал все что попадается из посуды, чашки, ложки, вилки,-там сям вот и нагреб себе на бедность. Раньше то не задумывался о таких мелочах, зарабатывал он хорошо, а теперь ему нужно выживать и даже такие мелочи стоят денег которых у него нет. Село, когда-то было большим, больше тысячи человек жили здесь когда-то, Никита узнавал историю этого поселения в интернете, когда сюда ехал. Сейчас же Никита насчитал примерно десяток целых жилых домов по центральной улице, похоже весь человеческий сброд, сселился здесь убежав от своих проблем в глушь. Даже здесь люди селились не рядом, а на расстоянии одного или двух домов, чтобы даже здесь в глуши не сталкиваться друг с другом. Оттого и растянулись жилые дома по всей центральной улице. Работая во дворе и собирая дрова в округе Никита чувствовал к себе внимание живущих здесь людей. Они приглядывались к нему, оценивали, но знакомится не спешили. Никита тоже не торопился ходить по гостям и знакомится с соседями по несчастью, главное, что вражды он не чувствовал, только любопытство, а там со временем всех узнает. Люди здесь осторожные и приглядываться к нему будут долго, и Никита чувствовал, что так здесь правильно, пусть присматриваются, и ему тоже нужно время привыкнуть и обжиться здесь. Многие дома в селе были полностью разрушены, даже старое пепелище в стороне видел Никита пока ходил осматривался, еще удивился, как это село то не выгорело, повезло. Так то ощутимо страшновато здесь, даже хоть он и не один живет, -что два десятка людей на такое огромное мертвое село. Сначала, люди, живущие здесь, старались не попадаться ему на глаза, но через несколько дней местные поселенцы привыкли к нему. Все жители потрепаны жизнью, как и он, хоть и не подходили близко, но уже спокойно не дичась занимались своими хлопотами, тоже готовясь к зиме. Наверняка и судьбы у всех такие же вывороченные, как и у него,– размышлял частенько Никита,– по своей воле да от хорошей жизни кто полезет в такую глушь прятаться от всех нормальных людей. Да будет селиться в заброшенном селе в окружении нечисти.

– Да кстати нужно съездить пока можно проехать по дороге до крупного села в церковь и срочно,– решил Никита.

Он последнее время разговаривал вслух с собой и вроде чувствовал, как не один он, но лучше таких привычек не заводить, а то забудется на людях. Будут все думать, что он еще и сумасшедший, а с другой стороны, с психа то какой спрос.

Снег шел уже почти каждый день, но пока лежал на земле тонким плотным покровом, все-таки подтаивал на солнышке днем и трамбовался, а вот когда сугробы наваляться свободно уже не проедешь на машине. А это значит, что срочно нужно закупиться на зиму ему и основательно. С санками в мороз сильно то с его хромыми ногами и слабостью не набегаешься и много на себе не утянешь. Поэтому Никита пересчитал все свои накопления, подумал, что ему нужно еще докупить, записал для себя все на листок бумаги, чтоб уж точно не забыть необходимого и поехал за запасами. Очень осторожно не торопясь, что бы нигде не увязнуть он выбрался из Михайловки да уже спокойно заехал в первое же село, в котором увидел купола церкви. Обычно сумрачная погода сегодня его порадовала ярким солнечным светом, и Никита счел это добрым знаком. Зашел в небольшую почти пустую церковь, поклонился, перекрестился,– все охотники верующие, потому что знают, что их ждет после смерти. Набрал в двухлитровую бутылку святой воды, (с собой пустой бутылки не было, пришлось брать в церковной лавке, выбрав по вместимости самую малую). Никита всегда усмехался, когда люди несут из церкви по нескольку пятилитровых бутылей на семью, купаться они что ли в ней собираются, – всегда удивлялся он. Ведь достаточно немного набрать освящённой воды и можно пользоваться ей долго, добавляя по капельке буквально в обычную чистую воду.

Набрал церковных свечей, да несколько недорогих икон и взял еще лампадку с запасом масла, потом хлопнул себя по лбу и взял еще ладана, – чертей гонять, – как он выражался про себя.

Бесам запах ладана не приятен, он действительно гонит их, а в селе Никита почуял уже кого-то из нечисти, а еще и нежить может подтянуться. Зимой то не так, нежить обычно тоже засыпает, а вот с весны будет ему нелегко, это точно, он уже сейчас чувствовал, что их всех невероятно много расплодилось. А что,– для нежити и нечисти самое то для жизни заброшенное людьми село, вот они и вольготно себя чувствуют. Он еще, когда ехал первый раз в Михайловку, слышал разговоры о том, что здесь давно нечисто, даже подумал, что может судьба его и гонит в это место, где вокруг нет ни охотников, ни магов. А увидев, что в селе все куда как хуже, чем он слышал и вовсе решил, что его сюда потянуло неспроста. Горькая ирония, обычно за истребление детей ночи, охотникам хорошо платили, а вот Никите теперь в искупление придется поработать бесплатно, и может, какая живая душа скажет ему спасибо и его вина станет чуть полегче. Все это он обдумывал, пока покупал ему необходимое, затем выкинув все мысли из головы опустился на колени, да помолился. К исповеди он не пошел, не готов еще, но хоть уже на душе стало легче, светлей, спокойней. В селе быстро найдя магазинчик, он скупил почти весь хлеб что в нем был, сложив все в огромный заранее приготовленный мешок, да так еще набрал самых дешевых консервов, круп, сахара, макарон. Поинтересовался у продавщицы- полной симпатичной тетки без возраста внимательно разглядывающей его,– где можно еще керосину взять.

Тетка махнула пухленькой ручкой вбок проговорив торопливо,– промтовары в следующем доме.

Ей хоть и было любопытно поглядывать на Никиту, но она помалкивала, не расспрашивала его ни о чем, да и говорила только по необходимости. И хоть это показалось ему странным обычно то продавщицы во всех деревенских магазинах любят поболтать да посплетничать, но вот здесь оказалась она именно такой необщительной. А может просто приглядывалась к чужаку, здесь то он как на витрине, все его видят да смотрят на него, а он никого не знает. Точно промтоварный магазин оказался совсем рядом, в небольшом помещении на длинных полках все и мыло рыльные принадлежности и гвозди, краска, в общем все что не продукты, даже несколько рулонов простой ткани соседствовали с рулонами сетки рабицы и пленки для теплиц. Керосин продавался в пятилитровых бутылях и видно пользовался спросом, поскольку было его много и стоял он на виду.

– Ну да,– тут же пришло в голову Никите, – наверняка у местных по лесу много землянок да охотничьих избушек понастроено, а там то везде и керосинки и используют.

Никита все покупки уложил в машине аккуратно, да обратно поехал, самым необходимым затарился, теперь нужно обживаться. Вроде и рано утром уехал, и недолго по магазинам бегал, да и ездил то недалеко совсем, медленно только, а когда Никита вернулся в село, уже темнело. Дядька Мефодий его явно караулил возле крыльца. Увидев машину Никиты, он резво выскочил на дорогу и замахал руками, хотя Никита и так то собирался заехать к нему. Поздоровался Мефодий с Никитой, поручкался, боязливо косясь по сторонам и даже подпрыгивая от нетерпения, быстро переговорить с Никитой да вернуться в безопасный дом.

– Ты это Никита, завтра с утречка заскочи ко мне, будь ласков,– быстро проговорил он. – С соседями тебя познакомлю, пора уже, да о жизни то покалякаем, можешь и тёпленькую с собой взять, а с нас закусь будет, надобно тебе уже за знакомство то проставиться надоть.

– Хорошо,– завтра с утра обязательно приду,– пообещал Никита приготовив снова небольшой подарок для старика, который и отдал, чем вызвал у Мефодия довольную улыбку.

Радовался старик, что новый жилец с понятием оказался и оценил дом, что он отдал ему для житья.

Дядька Мефодий покивал довольно головой,– ты это по вечерам не выходи из дому, берегись,– и бегом припустил к своему крыльцу крепко держа в руках увесистый сверток, не оглядываясь.

Никита решил не смотря на плачевное финансовое состояние отблагодарить старика, понимал, что если бы сам самовольно искал себе дом, могли и устроить ему непростую жизнь, а то и подпалить. А так нехитрыми подарками, вроде, как и подружился со стариком и отношения соседские наладил. Никите даже показалось, что он услышал, как загремели многочисленные запоры на двери у старика, который торопливо запирался на ночь в доме.

Надо же подивился Никита, – даже не поболтал со мной, а ведь старик то явно любопытный, чего же они так боятся то.

Он уже заметил, что и все соседи его работают только до сумерек, а потом все бросают и бегом по домам под замки и запоры.

– Ну да что – то здесь есть,– проговорил Никита сам себе, только бы еще определится с чем ему придется столкнутся из нечисти или нежити, да и хорошо бы подготовится.

Он так – то еще пока не разобрался, кто шалит в селе, слишком много тьмы вокруг, непривычно, но звуки и топот по ночам слышал Никита часто, а вот определить кто ходит, не смог. Постарался каждый день потихоньку, как только умеют охотники защищать, закрыть свой дом от неожиданных гостей из мира ночи. Но работы ему еще предстояло много, не так просто закрыть такую большую территорию надежно, да и еще толком не зная от кого. И Никита надеялся от живущих здесь мутных мужиков, узнать более подробную информацию, да и познакомиться и присмотреться к соседям надо. Женщин здесь Никита тоже видел, но не разглядел, да и особо – то не присматривался, понимая, что женщины в этом селе появились явно не от хорошей жизни и красотой скорее всего не блещут. Соседи уже поняли, что он здесь остается на постоянное жительство вот и пустили старика парламентером для завязки дружеских отношений. Дома он быстро разгрузил машину, загнал ее под навес и закрыл брезентом, теперь пусть стоит до лета. Снег уже не шел, а валил и день два и проехать уже будет невозможно, чистить дорогу для проезда здесь явно никто не будет. А с одной стороны это и хорошо, ему важно сейчас пожить в такой глуши, успокоится, не боясь что его отсюда погонят, а весной что там будет,– кто знает, да и доживет ли он до той весны. Чем быстрее темнеет на улице, тем печальнее о будущем мысли. На улице уже и было темно и Никите сразу стало жутко, стойкое ощущение что его разглядывают со всех сторон как еду. О-о-очень неприятные ощущения, надо признать. Никита передернул плечами, по спине бежал ручеек страха, он слабый и так рисковать не стоит, стараясь идти, а не бежать, а с сумками в руках это вообще ему непросто. Не нужно показывать хоть кому-то свою слабость и страх, Никита спокойно вошел в дом, хотя больше всего хотелось бежать. Но дома он уже не таясь своего страха быстро закрылся на все запоры и выдохнул облегченно. Первым делом, когда разделся, подкинул дров в печь, это уже он делал автоматически. Затем достал все, что привез из церкви, он ведь сразу все положил отдельным свертком чтоб не спутать. Налил в чистую чашку воду, добавил туда несколько капель освященной воды, ведь ее тоже нужно экономить, и читая нараспев молитвы, сосредоточившись только на них, неторопливо обрызгал дом, стараясь не допустить темных пятен и углов, ему даже показалось, что кое где дым пошел от стен, и слегка потянуло запахом серы. Поставил иконы в вымытый накануне иконостас, повесил лампадку на крюк перед божничкой. Он не только заранее вымыл тут все, но и угол с иконостасом выбелил особенно тщательно и украсил как мог белоснежным полотнищем. На подвешенную к потолку лампадку неторопливо специальную жаровню пристроил, и бросил в нее несколько камушков ладана, пусть продымится дом. Затеплил лампаду, перекрестился и сразу ему стало уютней что ли и спокойней, он уже воспринимал этот дом как свой. Затем уже разложил сегодняшние покупки, пристроил на дрова повыше мешок с хлебом в холодной терраске. Здесь было морозно, и хлеб будет храниться долго, а если засохнет, то на сухари пустит, сам печь хлеб Никита не умел, да и печка у него была обычной, не русской хоть и громоздкой. Поставил чайник на плиту, печь уже разогрелась и стал неторопливо еду готовить. И сегодня поужинать что бы и завтра на весь день приготовить, днем ему некогда готовкой заниматься. Зимой дни короткие и только успевай. Трудно ему было пока приноровится, забывал, что печь нужно постоянно подтапливать и когда заслонки закрывать, чтоб не угореть, вот и в комнате было то жарко, то холодно. Да и готовить на печке целое искусство, это не газ в квартире, который можно регулировать как тебе удобно, в печи либо огонь слабый и кастрюля с водой может нагреваться бесконечно долго, либо сильный и у тебя все выкипает прямо на плиту и горит и воняет. А со стиркой то вообще беда оказалась, привык к стиральной машинке, а здесь то даже духа ее не было, и Никита накопил незаметно для себя столько грязных вещей. Раньше то это проблемой никогда не было, приехал домой собрал грязные вещи кинул в машинку и все, голова не болит. Только не забывай вытащить чистое белье, чтоб вдруг не завоняло забытое в машинке. Был у него и такой печальный опыт. Он нашел в сарае старое корыто для стирки, с ребристой боковиной, попробовал постирать белье. Пересыпал стирального порошка, все казалось ему вода не мыльной, да и оказалось, что порошок бывает разный, для автоматических машинок, и для не автоматических, оказалось и такие еще есть в природе, и для ручной стирки порошок нужен специальный. Такие премудрости невозможно запомнить обычному нормальному парню. Он долго пытался прополоскать белье в том же корыте, но получалось все хуже и страшнее. Ему даже показалось, что белье стало грязнее, пригляделся, оказалось оно почему-то все перекрасилось, были нарядные цветочки, превратились в страшные серо бурые кляксы. Покрутился в замешательстве, что же делать, в таком корыте явно невозможно прополоскать большие вещи, пододеяльники да простыни. Собрал все постиранное белье в тазик и пошел на берег реки, там, где были старые подгнившие мостки. Он теперь прорубал прорубь для воды каждый раз,– благо пока ледок был совсем тонким. Село стояло на реке Большой Терехтюль, как понял Никита,– вроде как это приток Енисея, неважно ему в общем, главное, чтоб вода текла. Берег реки рядом с домом Никиты был высоковат, но вниз шла крутая тропинка, на которой он не стал лениться и потратив день сделал широкие ступени и теперь ежедневно их чистил от снега и наледи. Понимая, что если слетит с этих ступеней, то уже сам не встанет. Вот с бельем в тазу он и спустился к реке, раскорячился на обледенелых от намерзшей воды мостках и прополоскал все белье в ледяном крошеве. Надеясь, что когда он набирает воду для питья кто-то так же, как и он сам сейчас, не полощет белье в воде реки выше по течению. И еле живой от холода вернулся домой, вспоминая как не ценил, как хорошо оказывается он жил раньше, – сунул белье в машинку и забыл. И какое это счастье не думать о стирке. Никита посмеивался над собой, но старался, несмотря на трудности стираться и мыться регулярно, знал, что легче всего опуститься, поэтому проще приучить себя к трудностям, через не хочу и не могу. Глаза бояться, а руки делают, сколько он тут, чуть больше недели, а уже многому научился и освоился, вот завтра с утра с местными аборигенами познакомиться и хорошо будет, нравиться не нравиться, а других соседей у него нет, и нужно им как-то общаться, что бы здесь выжить. Если не сживется с соседями беда, жить ему не дадут, особенно в таком странном месте как это, да и если хорошо подумать у одиночек нигде нет шансов выжить, только в книгах разве в фантастических романах. Утром он, взяв бутылку водки и буханку хлеба, пошел в дом к старику, рассудив, что и водка настоящая, и хлеб здесь редкость, да и дед намекал, пропустить по маленькой. Никита не пожалел денег и купил пару коробок с водкой про запас, считая, что она всегда пригодится. Водку то и в Тамбовских деревнях называли жидкой валютой и даже непьющие бабки всегда держали запас на всякий пожарный случай. Местные то скорее всего самогон гонят и брагу ставят, да наверняка со всякой гадости, а травится Никита точно не хотел. Вставали здесь рано, и Никита не стал тянуть с визитом, быстро умылся, оделся и направился к старику в дом. Как хорошо оказывается просто идти по тропинке к дому старика никуда не торопясь и спокойно осматриваться вокруг. Только вошел, а компания его уже ждала, ну как компания, два его ближайших соседа, живших в домах четырех от него по улице. Никита поздоровался со всеми под внимательными взглядами присутствующих. Понимал, что для них уже привыкших ко всему он все равно выглядел странноватым, дорогая машина, одежда и в то же время руками работать умеет. Наверняка гадают что это за гусь к ним такой интересный залетел и от кого он прячется и почему он такой искалеченный. Дядька Мефодий не мешкая пригласил Никиту к столу, на котором стоял чугунок с отварной картошкой, сковорода с жареной рыбой и бутыль с мутной жидкостью.