— Так это ж Вадим Олегович, сын барский! — сказали они в один голос.

Купец вернул ткань обратно, цокнул языком и лошадь, несмотря на видимую усталость, побрела по направлению к усадьбе, стоящей на второй вершине холма, более крутой, чем та, вокруг которой расположились дома селян. Мужики побрели рядом, словно бы просто потому что им по пути, но на самом деле их разбирало любопытство. Вадим, хоть и младший сын барина, одет был просто, как они сами. Купец выдержал паузу, после чего начал говорить словно бы нехотя, с ленцой:

— Еду я, значит, к вам. Самострел с топором держу под рукой, поскольку неспокойно у вас тут. Как к Еловой балке подъезжать, там поворот крутой, и если к вам ехать, под горку резко принимает. Знаете где это?

Мужики синхронно кивнули.

— Ну так вот, я как подъезжать к повороту начал, остановился. Показалось мне, что колесо как-то странно скрипеть начало. Оно и так скрипит постоянно, колесо-то. На то оно, колесо, и есть, скрипеть, но везти.

— Прям как мы, — вставил бородатый. Купец пропустил комментарий мимо ушей и продолжил рассказ:

— Ну натянул я повод, лошадка встала, я спрыгнул на землю, начал колесо рассматривать. И тут слышу — крики да ор. Ругается кто-то, да явно не один человек. Я самострел взял, топор за пояс сунул и тихонько пошёл поглядеть, чего там происходит. Смотрю, стоят в кружок пяток разбойничьих рыл и орут друг на друга. В-основном, конечно, только двое орали. Зрение у меня острое, я пригляделся, спорщики один в один похожи. Да не так, как вы. Вы хоть, сразу видать, близнецы, но разнитесь. Одежда разная, бороды, опять же. У тебя вот нормальная борода, а вторая, уж, не взыщи, братец, но тебя медведи в лесу при встрече пугаются наверное.

При этих словах Игнат довольно улыбнулся, провел по своей аккуратно постриженной бородке ладонью и посмотрел на брата с превосходством. Тот сплюнул и выругался. Купец помолчал, дожидаясь, когда всплеск братской любви минует и продолжил:

— Так вот. Те двое были один в один. И одежда, и лохматые головы — всё одинаковое. Я аж не поверил глазам, поближе решил подкрасться. Я в свободное от разъездов время охотничаю понемногу, так что тихо ползать умею. Подобрался к горлопанящим лиходеям так близко, что можно стало слова разобрать. Уяснил я из их разговора для себя следующее: сидели разбойничьи людишки в засаде. Кто-то из городка у излучины, откуда к вам со столбовой дороги ответвленьице начинается, докладывает о путниках. Обо мне, значит, тоже доложили. Ну они в секрет и сели. И тут, на моё счастье, момо них от вашей деревни человек шел. Они решили его по-быстрому обчистить. Для них, злодеев, и простая одежда уже добыча, а на парне, сами видите, костюм простой, но добротный. Выскочили они, значит, всем скопом, навалились, а потом смотрят: нету парня. Зато их главаря аж два стало. Вот эти два космача и спорили кто из них настоящий главарь, а кто подменыш. Надо сказать, в разбойники от большого ума не идут, они, по опыту знаю, дурни редкостные. Но этот их главарь оказался не промах. Сумел в разговоре доказать что он это он, а кто напротив стоит — тот ненастоящий. Припомнил что-то что только он да его подельники знают. Ну, как выплыла наружу правда, так они всем скопом на подменыша и накинулись, бить его начали. Мне парнишку жалко стало, да и смекнул я, что раз подменыш, стал быть, барин. Спасу его, мне награда и выйдет.

— Так и как же ты его спас, один против целой банды вышел? Силён, нечего сказать.

— Не так уж и силён, — купец усмехнулся в бороду, — У меня стрела есть, наговоренная. Купил на ярмарке. Товарец сами понимаете, не вполне законный, но по вашей глуши без такого не поразъезжаешь. Так что урядники на это смотрят сквозь пальцы. Ну, пальнул я, значит, громовой стрелой, они все и попадали, как говаривают городские барышни: без чуйств. Я подскочил, парнишку этого на плечо забросил и ходу.

— Так как же ты его узнал среди разбойников? — не поверил бородатый крестьянин.

— Ну ты даёшь, братец! — хлопнул его по плечу Игнат, — Он же оборотень. Наследственный дар у наших барьев. Если из них дух вышибаешь, они сразу прежний вид принимают.

Телега подъехала к развилке.

— Ну что, Игнат, и ты, торговый человек, пойду я. Мне налево в деревню, вам направо, в господский особняк. Так что пойду я.

— Бывай, — ответил ему купец, — скажи своим, что сегодня я переночую на господском дворе, а завтра, как покажу товар барину, да стрясу с них награду за вырученного сынка, к вам поеду. Есть у меня что показать. Да и у вас, думаю, найдётся для меня товарец какой.

Они солидно, по-мужски пожали руки, и крестьянин пошёл в сторону деревни.

— Ты полезай ко мне, на козлы, — сказал купец, пододвигаясь, — тут места на двоих хватит.

— Благодарствую, — Игнат сноровисто вскарабкался на телегу и уселся рядом с купцом.

— Хочу предупредить тебя, торговый человек.

— О чём же? У барина денег нету, товар в долг просить будет?

— Нет, барин хоть и прижимист, но средства имеет.

— Потому и имеет, что прижимист, — отметил купец.

— И то верно.

— Так о чём же предупредить хотел?

— Как бы тебе сказать… — Игнат прислушался к сопению лежащего в телеге парня, удостоверился, что тот по-прежнему спит, — Вадим-то не сказать чтобы любимый сын у барина. Много он за него не даст.

— А я-то всё думаю, с чего молодой барчук пешком по лесу от вас уйти собрался. Думал, что он из этих, как их…Романтичный. Приключеньев захотел.

— Это тоже. Словом, на большую награду я бы на твоём месте не рассчитывал.

— Ну что ж. Чего-нибудь всё равно даст. Да и за потраченную мной на разбойников громовую стрелу он мне заплатить обязан. Да и барчук наверняка кое-какими средствами располагает. Надавлю на жалось, на благородство — раскошелится как миленький.