Ваза тем временем светиться никак не хотела. Ясень и Алан усердно размахивали руками, Дубрава повторяла за ними. У меня получались какие-то несуразные движения, и только у новенького выходили не попытки ощипанного воробья махать крыльями, а настоящие красивые пассы.

– Так мы до завтра не справимся, – пробормотала я.

– А ты соберись, – посоветовал Алан, он напрягся так, что лоб покрылся испариной. – Видишь, как я стараюсь, но всех вас мне не вытянуть.

Послышался смешок Ясеня.

– Можно подумать, ты у нас великий и умелый чародей.

– Да получше некоторых, – хмыкнул Алан.

– Ага, и поэтому взмок от натуги, пытаясь заставить светиться вазу, – с кривой усмешкой отозвался лесовик.

Алан сдул со лба блестящую каплю.

– Что поделать, если приходится потеть за всех.

Лицо лесовика приняло ироничное выражение.

– Бедный волкодлак, он пытается пользоваться магией, но только потеет. Какая досада, – проговорил он.

– Может, если бы ты или вон, ваша подружка-протеже старались, наша группа уже закончила бы, – бросил Алан.

Его слова попали в цель, и у меня в груди ухнуло, я покривилась – кудрявый зубоскал знал, куда клевать.

– Я здесь не одна новенькая, – сказала я первое, что пришло на ум, и снова поморщилась, потому что низко и глупо топить тех, кто рядом, пытаясь выгородить себя.

Но мой выпад волкодлак не оценил.

– Биан? Он переведен по обмену, – отозвался Алан. – А ты…

– Ещё слово, – вставил Ясень, – я и направлю концентрацию на тебя. Посмотрим, что будет с твоей шерстью под чарами свечения.

Остаток занятия мы провели в напряженном молчании. Я чувствовала на себе тяжелые взгляды – с одной стороны Алана, которому я, судя по всему, не нравлюсь, а с другой – Биана, мысли которого вообще тайна, покрытая мраком. Впрочем, наши усилия не пропали даром и под конец занятия ваза все же ненадолго засветилась. Профессор это отметил, но сказал, что нам ещё заниматься и заниматься, поскольку наложение чар требует высокого уровня внимания и математической точности в исполнении пассов.

Когда мы покидали аудиторию, я была счастлива оказаться подальше от волкодлака и новенького. Ясень пошел к своим приятелям, а мы с Дубравой отправились на перерыв в самый дальний уголок сада, чтобы никто не глазел и не мешал. По пути заскочили в туалет, потому что во время занятий ни у кого даже мысли не возникло попроситься выйти.

Когда вышла из кабинки, Дубравы не обнаружила. Пришлось идти в сад одной. Настроение складывалось неоднозначное. Занятие можно считать успешным, но слова волкодлака задели. Да ещё и это безмолвный Биан. Поймала себя на том, что сейчас была бы не против даже компании Хрома. А Соловья с Михой и подавно. С момента моего возвращения медведя я до сих пор не видела. Неужели он на меня так зол?

По пути откуда-то вернулась Дубрава и теперь шагает рядом.

– Да не переживай ты так, – успокаивала она меня на ходу. – Алан придурок. Он всех задирает. Натура у него такая, волкодлачья.

– Обидно, потому что он прав, – вздохнула я.

Мы вышли в сад и, обойдя компанию, из которой слышен звонкий голос Пересвета, прошли в самый конец зарослей в тень кленов.

– Да ничего он не прав, – решительно заявила лесовичка, когда мы сели на лавочку. – Он просто дурак. А тебе нужно общаться с нормальными парнями. Смотри, что я тебе принесла.

Она сунула пальцы в карман, а когда вытащила, на ладони блеснула серебристая круглая коробочка.

– Вот, держи, – сказала лесовичка и протянула мне. – Твое «зеркальце-скажи». Я смоталась, пока ты была в туалете. Взяла на твое имя на студскладе.

Я выпучилась на неё и на зеркальце.

– Ой, это реально мое зеркальце? А так можно?

Дубрава сдвинула плечами.

– Ну как, – проговорила она, – обычно зеркальца-скажи выдают одно в руки на студента. Но на студскладе на выдаче работает лесовик. А у нас внутри вида хорошие отношения. Так что давай регистрироваться в «Тайниках».

Регистрироваться там мне не хотелось, тем более, что приложение запрещено в академии Парамагии, а мне лучше не рисковать лишний раз. Но теперь, когда Дубрава задействовала видовые связи, отказываться – хамство. Я согласилась.

Мы быстро настроили зеркальце на мое биополе, чтобы слушало приказы. Пользоваться им оказалось просто – точно так же, как и ятпшкой. Только у зеркальца более узкий охват, похожий на локалку для студентов академии, тогда как ятп – глобальный артефакт.

– Вот, смотри, – проговорила Дубрава, указывая на списки в зеркальце. – Здесь предметы, планы лекций. Писать и читать конспекты, правда, надо самим, преподы говорят, так запоминается лучше. Но схемы того, что проходят на занятии, в зеркальце есть.