– Безалкогольное, а то моя-то бдит.

Ринберг кивнул и почти вернулся к своему занятию, когда нежеланный сосед, указывая на Алевтину Островскую и её ребёнка зачем-то спросил:

– Твои?..

– Мои,- без раздумий подтвердил Иван, сам удивившись своим словам.

– Повезло тебе - пацан родился, а у меня четверо и все девки…- поделился болью собеседник.

– Да, повезло,- согласился Ринберг, не объяснять же случайному человеку, что к его огромному сожалению у него вообще никого нет: ни пацана, ни девок, хоть бы даже и четырёх.

– Ты это давай догоняй их, а то тут сам чёрт голову сломит кого-то искать, - участливо подсказал мужичок.

Иван снова кивнул и поспешил вслед за мамой и сыном Островскими, в том, что это именно сын Алевтины, он уже не сомневался.

Ринберг спокойно шёл за ними всего на несколько шагов позади, даже не особо скрываясь. Из предметов маскировки на мужчине были разве что солнцезащитные очки, которые он нацепил ещё в квартире, чтобы хотя бы частично прикрыть ушиб, да так и не снял. Всё больше напоминая себе маньяка, Иван продолжил наблюдать за Алей и мальчиком уже у вольера со львом. Мужчина то и дело напряженно всматривался в окружение, ожидая, что вот-вот появиться законный муж и любящий отец, а не самозванец вроде него.

Буквально на автопилоте Ринберг, мало обращая внимание на животных, от вольера к вольеру переходил за Островскими, стараясь не выпускать тех из виду.

Малыш постоянно что-то спрашивал у мамы, вот сейчас мальчик увлеченно наблюдал за купанием белого медведя и продолжал говорить.

После недолгих раздумий Иван всё же решил к ним подойти. Потеснив молодых людей слева, он приблизился к Алевтине со спины и аккуратно прикоснулся к руке девушки, стремясь обратить на себя её внимание:

– Алевтина Андреевна, добрый день!

После его слов девушка замерла и задержала дыхание, но уже через секунду, так и не повернувшись от вольера с медведем, Островская буквально выдохнула в ответ его имя:

– Иван Соломонович?..

Ринберг обратил внимание, что для такого малыша у сына Алевтины был слишком серьёзный взгляд. Пока взрослые приветствовали друг друга, он успел встать между мамой и незнакомым мужчиной, с подозрением уставившись на Ивана.

– Здравствуйте, я Арсений Островский? А вы кто?- привлек к себе внимание любопытный мальчик.

– Я? А я, молодой человек, Иван Ринберг. Приятно познакомиться,- представился мужчина, протягивая малышу руку для взрослого приветствия. Арсений протянул свою в ответ. Маленькая ладошка в руке Ринберга стала казаться совсем крошечной, Иван легко пожал её, но отпускать малыша ему почему-то не хотелось.

– Это мой сын,- слова Алевтины вывели мужчину из лёгкого оцепенения, вызванного столь неожиданным знакомством, хотя, честно говоря, он не привык к детям. Откуда ему знать, может, так и должно быть!?

– Я так и понял…- ответил Ринберг, одновременно с этим пытаясь рассмотреть, есть ли обручальное кольцо на безымянном пальце Островской, но как назло, она спрятала правую руку в карман платья. И снова капризная Фортуна изменила ему.

– А вы с кем гуляете?- заинтересовано спросил Сенька, заглядывая ему за спину.

– Один…- с трудом выдавил Иван, привычное самообладание покинуло его в ту же секунду, когда он впервые увидел маму и сына Островских вместе, и, похоже, что возвращаться в скором времени на место оно не собиралось. Но следующая фраза малыша для его выдержки стала просто контрольным выстрелом в голову, такого поворота никто из взрослых точно не ожидал:

– Одному гулять скучно. Хотите с нами?.. Я здесь всё знаю. Правда-правда.

Когда в понедельник утром двери лифта распахнулись, Алевтина, словно на стену, натолкнулась на колючий взгляд, наполненный плохо скрываемой неприязнью.

Аркадий Семёнович дежурил на том же месте, что и в прошлый раз. Кажется, это уже становилось традицией. Алевтина искренне не понимала, с чего это вдруг она удостоилась такого пристального внимания со стороны Крупельницкого.

– Доброе утро, Аркадий Семёнович,- поприветствовала его Островская.

Какого-либо ответа на её реплику не последовало.

Мужчина преградил ей дорогу и уставился на Алю, будто сегодня увидел её впервые. Его оценивающий взгляд прошёлся по женской фигуре с ног до головы, после чего Крупельницкий презрительно хмыкнул и, отвернувшись, бросил короткий приказ:

– Иди за мной.

Его тяжёлая поступь громким эхо отзывалась в голове у Алевтины.

Она прекрасно понимала: глупо спорить с человеком в таком состоянии – себе дороже, а уж тем более с непосредственным руководителем, поэтому с надеждой разобраться в происходящем девушка молча отправилась за Аркадием Семёновичем в его кабинет.