Мужчина перевел взгляд на её губы и задал свой первый по-настоящему важный вопрос.

– Почему по документам твой сын Иванович?

– Наверное, потому, что он Иванович и есть!- грустно улыбнулась девушка.

– То есть Арсений…он…мой? Мой сын?

– Да!- тихо выдохнула Островская, даже глядя в сторону, она ощущала на себе его взгляд, то, как внимательно он следит за ней.

– Почему ты мне не сказала?

– А когда, по-твоему, я должна была сказать? Тогда, когда мы не знали друг друга, или сейчас, когда ты меня даже не узнал?- Алевтина закрыла лицо руками, ведь непрошеные слёзы почти выступили из глаз.

– Аля, семь лет… Мы потеряли семь лет… Я могу понять, что ты сбежала из отеля, но потом, когда узнала, что беременна.

– И ты бы поверил женщине, которая провела ночь с первым встречным?

– Чёрт возьми! О чём ты вообще говоришь?! Я никогда так о тебе не думал. И в любом случае не отказался бы от своего ребёнка,- почти сорвался Иван.

Островская встала, обхватила себя руками, повернулась к нему спиной и только после этого снова стала говорить.

– А ты знаешь, я хотела, но как-то не случилось… Не люблю вспоминать об этом, но тебе расскажу, в общем не прошло и недели с моего возвращения из Питера, как меня выкинули с работы.

– Это то, о чём говорил Шабарин?- уточнил Ринберг.

– Нет, ты, конечно можешь мне не верить, но это не я сдала ваш проект конкурентам, у меня даже доступа к нему не было, но после того как вы с отцом навели в банке шороху и потребовали найти виновного, я стала очень удачным козлом отпущения. В общем, никто особо никого и не искал.

– Почему именно ты?

Алевтина посмотрела на него через плечо и немного цинично усмехнулась.

– Шабарин довольно открыто оказывал мне знаки внимания, и в банке об этом знали, мы там и познакомились. Сейчас я даже думаю, что сделал он это специально.

– Я с ним ещё разберусь!- пообещал Иван.

– По большому счету теперь это совсем не важно. Мне четко обрисовали все возможные перспективы, вплоть до уголовного преследования, если я вздумаю артачиться и что-то доказывать. А так всё довольно не плохо закончилось: мне выплатили выходное пособие за два месяца, и я вернулась сюда.

– И?..

– И спустя месяц узнала, что беременна. Честно говоря, я долго думала и далеко не сразу решила рассказать тебе. На пятом месяце приезжала даже в Москву, почти целый день в холе вашего офиса проторчала, всё ждала, пока твоя сопровождающая секретарша спустится, как обещала, но она вместо этого телефон отключила, а других контактов не было. Голова закружилась, и меня на скорой увезли,- Островская говорила вроде спокойно, но между тем невысказанная горечь сквозила в каждом её слове.

– Я не знал…

– Понимаю. После моей выписки ты уже уехал. Потом было как-то не до этого: роды, крошечный Сенька… А после твоей свадьбы я и вовсе решила, что видимо не судьба и нечего в чужую семью лезть. Мы друг другу ничего не обещали, так что всё честно.

– Честно?!- зло усмехнулся Ринберг.- По-твоему столько лет одной тащить на себе ребёнка - это честно? Что тебе мешало сказать про сына, когда мы снова встретились?

– И как же ты себе это представляешь?- не осталась в долгу Алевтина.- Здравствуйте, Иван Соломонович! Как у вас с памятью? Хорошо? А помните, как мы с вами переспали лет семь назад? Так вот у вас сын есть.

– Аля, какая ты у меня всё-таки дурочка, хоть и очень умная.

– У тебя?- Островская даже села на прежнее место от неожиданности.

– Да, у меня, только так и никак иначе,- Иван пересел на сторону девушки, притянул её к себе и поцеловал так жадно и настойчиво, будто от этого зависела вся его дальнейшая жизнь. А, может быть, так оно и было.

И пусть прошедших лет не вернуть, но это его женщина, его сын, его семья. Теперь он уж точно их никуда не отпустит, а всё остальное можно решить.

Иван оторвался от созерцания вида из окна. Настроение было ни к чёрту. Вынужденная разлука с Алевтиной и Сенькой давалась ему нелегко, но он должен был вывести из-под удара свою семью, а потому пришлось отправить их от себя подальше - к морю, как и мечтала Аля, сделав вид, что слова Шабарина достигли цели, и Островская перестала его привлекать в личном или профессиональном плане.

Ожидание сводило Ринберга с ума, хотелось как можно быстрее закрыть все нерешенные вопросы, собрать вместе всех крыс и прихлопнуть разом, но слишком много переменных было в этом уравнении, о мотивах некоторых недоброжелателей и вовсе оставалось лишь догадываться. Действовать нужно было осторожно, и если уж и бить, то наверняка: а для этого следовало подтвердить или опровергнуть информацию, полученную от Данилевского.

Иван, вдумчиво взвесив все за и против, решил не пытаться изобрести велосипед и по старинке сделал ставку на проверенный принцип: разделяй и властвуй. Вот как раз сегодня он и начнёт претворять в жизнь свой план.

Ринберг бросил нетерпеливый взгляд на часы. Полдень. А значит, до встречи оставалось ещё сорок минут, в прочем его визави пунктуальностью никогда не отличалась, поэтому в запасе был ещё как минимум час, а может и больше.

Самое время пообедать, но есть не хотелось, а вот узнать, как дела у Али с Сенькой следовало. Утром Иван не звонил, чтобы на отдыхе не будить их раньше времени.