— Убийца, — согласилась Миена. — Но прежде всего он дурак. Внушаемый дурак, который пошёл на поводу у отца.

— И что теперь? У них такие законы. К чему ты вообще ведёшь?

— Ни к чему. — Миена отвернулась. — Скажи, ты тоже думаешь, что чары могут слабеть, их переносить их из одного мира в другой?

— Я не думаю, я знаю, что так оно и есть, — ответил Корбар. — Ты всё переживаешь из-за этих своих шишек?

— Это бутоны.

— Какая разница? — Корбар покачал головой и усмехнулся. — Вот уж не подозревал, что такая мелочь может вывести тебя из себя! Я думал, с тобой там припадок сделается! А такой тихоней казалась…

Миена промолчала.

— Я тоже не ожидала, — заметила и Аряна.

Не ожидали они… По правде говоря, некромантка до сих пор была не в восторге от того, что потеряла над собой контроль. Но если подумать… эти бутоны — самое важное, что было в её жизни на данный момент. И если дело всё-таки не в перемещении между мирами, если с её родными действительно что-то случилось…

— Что за постоялый двор-то? — спросила Миена. — И откуда ты его знаешь?

— Та замечательная женщина, которая одолжила мне повозку, живёт как раз поблизости. — В голосе Корбара промелькнули нотки самодовольства, и Миена хмуро на него покосилась. — «Кадарра». Не очень оригинальное название, но если учесть, что это чуть ли ни единственный постоялый двор в городе…

«Кадарра». Миена мрачно посмотрела на светло-коричневый фасад ближайшего дома, на чистые окна, на маленькую кучку листьев у крыльца, и рядом — прислонённую к стене метлу… Как тут всё аккуратно и правильно. Даже от погрома, устроенного кошками, не осталось и следа. Чинный, благоустроенный город…

Но здесь скоро сожгут человека. Здесь. Сожгут. Человека.

А ведь Виис мог бы стать совсем другим. Он больше никого бы никогда не убил. Принёс бы пользу людям… Как некромантка, Миена знала, что в Маромире его не ждёт ничего хорошего. И лучше как можно дольше побыть живым человеком там, где ярко и хоть иногда тепло. К тому же души, которые прожили длинную и интересную жизнь, находятся по ту сторону на хорошем счету. Им даже перепадает больше энергии, вытянутой из других миров. В конце концов, им проще… А ещё такая жуткая казнь — лакомство для Маромира.

Однако Миену не заботил Маромир.

Ей было жалко Вииса.

Следующий день прошёл как во сне. К вечеру Миена не выдержала и отправилась повидать Трелью. Для женщины, которая вот-вот должна была потерять отца и брата, и чей возлюбленный мог долго просидеть в тюрьме, она держалась очень хорошо. Только была бледнее обычного.

— Суд завтра, — сказала она. — Папу, насколько я понимаю, должны оправдать, а Виис…

— Мне кажется, это несправедливо, — не выдержала Миена. — Разумеется, вы любите своего отца, и я не вправе…

Трелья покачала головой, и некромантка замолчала.

— Всё верно… Виис не убийца по натуре. Но против воли отца, когда ему что-то надо, идти сложно. А такой человек, как мой брат, просто неспособен был сопротивляться… Это верно, я люблю папу. Но вся эта история…

— Я бы очень хотела помочь.

— Спасибо. Но я не представляю, что тут можно сделать. Тем более, завтра утром откроют Леоволок, и вы уйдёте.

Уже завтра утром!

Миена понимала, что если бы не бутоны, она бы осталась. И Аряна бы осталась. Но когда речь зашла о безопасности её семьи, всё остальное стало казаться неважным. Ей бы только знать наверняка, что с бутонами, на самом деле, ничего не случилось!

Впрочем, Корбар, возможно, был и прав. Пусть в Явомире им грозит опасность, но зато здесь они не принадлежат самим себе.

Поэтому нужно уйти. Позволить случиться тому, что должно случиться.

Она почти смирилась. И на следующее утро даже шла к Леоволоку в приподнятом настроении, хотя день — впервые за всё время — выдался пасмурным. И, наверное, прохладным, только никто из явомирцев этого не ощущал — для путешествия все снова надели зимние вещи. Их сопровождала знакомая Корбара, которая прежде одалживала ему повозку с кошкой — слегка полноватая, но очень миловидная блондинка лет сорока. Одетая в светлую развевающуюся тунику, она с удовольствием опиралась на руку мага и щебетала о каких-то кадаррских достопримечательностях. Рыжий внимательно слушал её, задавал вопросы — будто ему и в самом деле было интересно узнать больше про город, в котором он уже претерпел столько лишений и который вот-вот покинет.

Их компания как-то неожиданно вышла на площадь, в центре которой журчал фонтан внушительных размеров. На бортике из желтоватого камня стояли большие чашки из светлого, незнакомого Миене металла. Это слегка удивляло: в Тиугаре бы их наверняка растащили, не говоря уже о том, что вода в фонтане очень скоро перестала бы быть чистой. А здесь пожалуйста: пей, сколько влезет, и не бойся отравиться.

Сама площадь была сравнительно небольшой, а вот здания, которые её окружали, заставляли невольно задуматься о собственной ничтожности. Высокие, помпезные, с затейливой лепниной над окнами. У самого вычурного дома, по бокам от высоченной входной двери, стояли стражники в знакомых серых балахонах и с копьями в руках.

Однако больше всего народу скопилось у самой, на первой взгляд, невзрачной конструкции: невысокой светлой арки, слегка вытянутой в высоту. Впрочем, скопление это больше всего походило на очередь, в которой люди стояли то по одиночке, то — чаще — небольшими группами. При каждом были какие-то вещи: чемоданы, вещевые мешки, рюкзаки, тюки разных размеров. Миена вгляделась в арку, и поняла, что пространство за ней слегка искажается, и вместо очередного пафосного здания можно увидеть лишь его размазанные очертания.