Подложив под себя стопку книг, неумело печатала на машинке ярко накрашенная девица.

— Вы к Михаилу Павловичу? Нельзя без доклада.

— Вот как? — улыбнулся Саша. — Тогда скажите, что пришел Александр Алексеевич.

— Подождите, — секретарша исчезла за дверью.

Потоптавшись, Бондарев подошел к столику и взглянул на лист, вставленный в машинку, — девица перепечатывала сонник.

— Пройдите, — секретарша вышла из кабинета и предупредительно придержала дверь, пропуская посетителя.

Котенев оказался моложавым мужчиной приятной наружности. Он вышел из-за стола и подал крепкую руку:

— Александр Алексеевич? — Не смущаясь, сверил имя-отчество по заранее приготовленной бумажке. — Очень приятно…

Он подвел Бондарева к стоявшим около журнального столика креслам, отодвинул одно из них, ухаживая за гостем. Лицо Котенева сохраняло радушно-равнодушное выражение, и Саша подумал, что разговаривать с этим человеком будет непросто.

— Чем могу? — возвращаясь к своему столу и собирая разложенные на нем бумаги, поинтересовался Михаил Павлович.

— Не хотелось вас приглашать к себе, — негромко начал Саша. — Я полагаю, мы вполне свободно можем поговорить здесь?

— Несомненно, — тут же согласился Котенев и, нажав клавишу селектора, наклонился к нему: — Люся! Меня нет на месте, ни с кем не соединяй и… Чай, кофе? — Он вопросительно поглядел на Бондарева, но тот в ответ лишь пожал плечами. — … И два кофе, — закончил Котенев.

— У вас хороший кабинет, — не желая начинать серьезный разговор до того, как секретарша подаст кофе, заметил Саша.

— Министерство! — многозначительно поднял палец Михаил Павлович. — Что ни говорите, а министерства сыграли свою положительную роль, особенно в годы индустриализации, войны и при восстановлении народного хозяйства. Думаю, и сейчас они сумеют обеспечить слаженную работу отраслей, стимулиррвать рост и качество продукции, чтобы выйти на мировой рынок.

«Чешет, как по писанному, — наблюдая за ним, отметил Бондарев. — Поднаторел, видно, на докладах. Скользкий тип».

Открылась дверь. Секретарша внесла поднос с кофейником, маленькими чашечками и вазочкой печенья. Ко-тенев достал коньяк.

— Вы знакомы с Александром Петровичем Лушиным? — задал вопрос Саша. Рука Михаила Павловича, державшая чашечку с кофе, не дрогнула.

— Не только с ним, но и с его семьей, — отпив из чашки, спокойно ответил Котенев. — Вы, наверное, пришли в связи с постигшим их несчастьем? Кошмарный случай.

— Когда вы узнали о том, что у них произошло?

— Трудно сказать, — Котенев, раздумывая над ответом, кусал нижнюю губу. Затем легко поднялся и подошел к столу. Наклонившись, перелистал настольный календарь. — Кажется, через день или два? А от кого, право, не припомню.

Михаил Павлович вернулся к журнальному столику и опустился в кресло. Пригубил рюмочку с коньяком и закурил сигарету. Бондарев тоже достал свои сигареты. У него возникло ощущение, что Котенев опутывает его словами, как паук муху в паутине.

— Боюсь, дорогой Александр Алексеевич, мало чем смогу быть вам полезным, — развел руками Михаил Павлович.

— У нас есть данные, что подобная история произошла и с вами, — поглядел ему в глаза Саша.

— Что? Фантасмагория! — засмеялся Котенев. — Вас просто мистифицируют или умышленно вводят в заблуждение. Что вы?!

— А все-таки? — решил не отставать Саша.

— Серьезно, я даже не представляю, кто вам мог подобное сморозить, чтобы не сказать более резко, — откинулся на спинку кресла Котенев, всем своим видом показывая, как он возмущен. — Впрочем, когда имеешь много знакомых и волей-неволей обсуждаешь с каждым случившееся у Лушиных, может, и скажешь что-нибудь такое, что превратно истолкуют.

— Значит, ничего ни с вами лично, ни с членами вашей семьи, не случалось? — поднялся Бондарев. Застегивая пиджак, он подумал, что в следующий раз, если конечно он будет, с этим человеком надо говорить по другому.

— Что вы! — вскочил Михаил Павлович. — Просто вы поневоле стали жертвой слухов. Впрочем, первая жертва я сам.

— Всего доброго, — пожав на прощание руку хозяину, откланялся гость, а Михаил Павлович любезно проводил его до дверей…

Внизу в вестибюле, Бондарев увидел телефон-автомат.

— Иван? Это я… Котенев молчит. Говорлив, но не по делу. Понял? По моему, редкий хитрован. Я сейчас в местное отделение, а потом в контору…

Проводив визитера с Петровки, Котенев вернулся за свой стол и, выдвинув ящик, достал диктофон. Выключив его, поглядел на счетчик: прилично наболтали. Разговор с сыщиком напугал и обеспокоил — если они и вцепятся, добра не жди. Ладно бы, если только по поводу Лушина, но прямо задает вопросы о нем самом. Кто им мог сболтнуть, не сам же Сашка Лушин? Сняв трубку телефона, он набрал номер Александриди. Дождавшись ответа, негромко сказал: