Шрифт:
– Вы сейчас обе на испытательном сроке! – продолжает распекать нас любовница Андрея Артуровича. – И что это вы заладили «мы», да «нас»?! Запомните! – поднимает палец с таким же маникюром, как и у меня вверх, - Испытательный срок для одного помощника! Вас двое, а должность одна! Так что вы – не подружки! Вы – соперницы! Так что, чтобы никаких больше «мы» и «нас» я от вас, больше не слышала!
От противного визга Стеллы Викторовны меня немедленно начинает мутить. До ноздрей долетает запах ее духов. Душный и сладкий, до невозможности. Фу… кажется, меня сейчас стошнит.
Зажав рот рукой, я разворачиваюсь, и хочу уже вылететь в коридор, как меня останавливает визг:
– Ты что себе позволяешь, когда я говорю?! Вылететь хочешь прямо с первой секунды?!
– Я… останавливаюсь. – в туалет… меня тошнит… сильно…
После этих слов меня выворачивает прямо на пол, перед изумленными взглядами Юльки и Стеллы Викторовны.
– Что здесь происходит? – раздается голос, от которого мое сердце просто замирает на миг, а потом начинает стучать в два раза чаще.
Я поднимаю замутненный расфокусированный от слез взгляд на вошедшего, и мне становится еще дурнее: в дверях бухгалтерии стоит… сам виновник моего плохого самочувствия. Отец моего ребенка. Андрей Помарян.
– Андрей Артурович, это какая-то запредельная наглость! – брезгливо визжит Стелла Викторовна. – Что это такое, больными приходят! А вдруг у нее вирус? Еще заразу какую по компании распространит!!!
Но Андрея этим с толку не сбить. Он тут же подается ко мне, хватает за локоть, и опирает на себя. Весьма вовремя, ведь я еле на ногах стою, после приступа токсикоза. В глазах темно. Ноги трясутся и разъезжаются в неудобных шлепках.
– Вы не видите, человеку плохо?! – рявкает он на злую любовницу и застывшую Юльку, а затем, не раздумывая берет меня на руки.
– В туалет… мне нужно срочно в туалет… - прошу я трясущимся голосом. – Сейчас еще… будет…
Ужасно боюсь испачкать крутого босса в первый рабочий день.
– Сейчас я отнесу тебя в туалет. – отвечает Андрей, быстрым шагом вынося меня в коридор.
Мне настолько плохо, что уже все равно, что я на руках отца своего ребенка. Мне бы быстрей встретится с белым другом – вот что волнует прежде всего.
Успеваю подумать, что Андрей оставит меня у дверей женского туалета, но он вносится прямо в кабинку, со мной на руках.
Испуганная уборщица, при появлении генерального директора со мной на руках вылетает из женской уборной со шваброй наперевес, и только тогда Андрей опускает меня на ноги.
– Уйдите… - прошу я, сдерживая позывы из последних сил.
– Ты бледная как лист бумаги, не уйду, давай при мне! – уверенно заявляет Андрей.
Быстро собирает мои волосы в хвост, и держит их все то время, пока я склоняюсь над унитазом.
Приступ проходит. И тогда Андрей, поддерживая меня ведет к раковине. Я умываюсь, радуясь, что не успела накраситься с утра пораньше, не то сейчас была бы похожа на клоуна со смазанной помадой, и на панду, от размазанной туши одновременно.
Умывшись и прополоскав рот, опираюсь на раковину. Ловлю на себе встревоженный взгляд Андрея.
– Что с тобой? – спрашивает генеральный хриплым баритоном.
Я же хотела ему сказать… собиралась это сделать в ближайшее время. И вот оно наступило:
– Я… беременна… - говорю, и чувствую, как в глазах снова темнеет.
Но теперь уже от волнения и близости Андрея Помаряна.
– Что?! – в его глазах плещется неподдельное удивление. – От кого?!
Глава 10
ИРИНА
Сижу в большой и светлой приемной Андрея Помаряна. Его секретарша, Наталья Петровна Савельева заваривает мне сладкий зеленый чай.
Дает завернуться в стильный клетчатый плед – меня трясет всю. Вот только не знаю, от чего больше: то ли от токсикоза, то ли от моего признания Андрею.
После того, как Помарян узнал новость, он лично довел меня до своего кабинета, и передал в руке Наталье Петровне. Приказал всячески позаботиться, а сам куда-то уехал…
Странная реакция. Он не стал ничего больше расспрашивать или выяснять. Но мне сейчас не до анализа поведения будущего отца. Меня прополоскало конкретно: до сих пор трясет, и перед глазами мушки летают.
– Да, Андрей Артурович, да, сидит. – Наталья Петровна разглядывает меня внимательным взглядом. – Бледная, да. Трясется. Я ей плед дала. Чай, да. заварила. Сахар добавила. Печенье? Спрошу, если будет, дам.