Поев, только чтобы не расстраивать дочь, мама уснула, а Ульяна вернулась к размышлениям об увиденном час назад на площади. Найти объяснение случившемуся девушка не могла. С Викой она училась в педагогическом колледже, подружились ещё на первом курсе, и все это время были, что называется, «не разлей водой». В июле Вика вышла замуж, по меркам города Конашова, очень удачно: Саня Баранов вел с отцом бизнес по торговле стройматериалами, у Сани была своя квартира в престижном районе города и незадолго до свадьбы он приобрёл новый лексус. Ульяна знала Саньку Баранова с детства — училась в одном классе с его сестрой — но как на возможного жениха никогда не смотрела: Санька был нагловат, задирист и, Ульяне казалось, ещё к тому же глуп. Но Вика посчитала Саню Баранова весьма удачной партией, и, как только отметила восемнадцатилетие, сразу поспешила под венец.

Свадьбу гуляли в дорогом загородном ресторане, было шумно и весело. Именно на Викиной свадьбе и познакомилась Ульяна с Матвеем. Он пригласил танцевать, потом они участвовали в каких-то дурацких, но смешных конкурсах и вновь танцевали. Матвей танцевал хорошо, шутил остроумно, был голубоглаз, широкоплеч и сразу очень понравился Ульяне. Они стали встречаться, и очень быстро объятия в подъезде сменились физической близостью. Матвей стал для Ульяны первым мужчиной — никогда прежде страстные поцелуи не дурманили её разум и дыхание не становилось жарким. Это произошло в автомастерской, где Матвей работал механиком. Уля, почувствовав в себе энергичную пульсацию, закричала от боли, но в губы девушки тут же впился мужской рот, мощное тело прижало её к продавленному дивану в углу ангара, и она затихла. Ульяна ждала от близости совсем иного, по посчитала, что таким и должен быть секс.

Неделю назад Матвей неожиданно заявил:

— Пошли в загс, заявление подадим.

— Ты же знаешь, что у меня мама тяжело болеет.

— А при чем здесь она? Я не на твоей матери, а на тебе жениться собираюсь. Сколько можно в мастерской встречаться! Ты же не можешь меня дома на ночь оставить, тебе без печати в паспорте неловко.

— Да, неловко. Тем более, сейчас мама больная. А я буду свидания у неё на глазах устраивать.

— В четырехкомнатной квартире можно было бы и не на глазах сексировать, — усмехнулся Матвей.

В квартире у Ули, действительно, было достаточно места — большие комнаты с высоченными потолками, огромная кухня, просторная «тёмная комната» — словом, все плюсы квартиры в сталинском доме были представлены. Квартиру эта получал ещё в середине пятидесятых прадед Ульяны, руководивший градообразующим автомеханическим заводом, в ней росли многочисленные дети и внуки заслуженного машиностроителя, но потом разъехались, кто в Москву, кто в Питер, и родители Ульяны остались единственными владельцами огромной квартиры в самом центре города.

— Ты только из-за секса в загс зовешь? — спросила Ульяна. Совсем иначе представляла она себе предложение руки и сердца.

— Нет, конечно, — хмыкнул Матвей. — Нам хорошо вместе. Я нашёл, кого хотел бы рядом по жизни видеть, так чего время тянуть?

Вечером Ульяна спросила у мамы, не будет ли та возражать, если Матвей, который провожал её вечерами и иногда задерживаясь попить чаю, станет жить с ними.

— Это что такое, — заволновалась больная женщина, — поживёт, попользуется тобой, потом дальше пойдёт? Он парень видный, сегодня здесь — завтра там. А ты у разбитого корыта останешься.

— Мам, перестань. У нас всё серьёзно. Матвей меня замуж позвал.

— Ну, не знаю, Уляша, — мать вздохнула, — ты же с ним только этим летом познакомилась. Надёжный ли он, сможет о тебе позаботиться в случае чего?

— Надежный, — уверенно заявила Ульяна, — и он любит меня.

— А ты его?

— И я его люблю. Очень. Но если ты считаешь, что мы торопимся, мы подождём. Ты, главное, не волнуйся.

Мать тяжело вздохнула:

— Из-за меня тебе, как раз, нужно поторопиться, а то я скоро уйду, и ты одна, как перст, останешься. Ты и так из-за меня в университет поступать не поехала, в Конашове застряла, а теперь и замуж не выйдешь.

— Мам, прекращай! Никуда ты скоро не уйдёшь. Вот операцию сделаешь и поправишься.

— Ну, Бог даст, может, тогда и на внуков полюбоваться успею.

На следующий день после этого разговора Ульяна с Матвеем отнесли заявление в загс. Со своими родителями Матвей невесту знакомить не торопился — они жили в восьмидесяти километрах от Конашова, и выбрать время, чтобы съездить в родное село, Матвею никак не удавалось.

Вика знала об отношениях подруги с Матвеем, не раз говорила, что друг Баранова — отличный парень, и даже давала ключи от квартиры, когда уезжала с мужем на дачу. Вике первой рассказала Ульяна, что Матвей сделал предложение, и именно Вика стала горячо убеждать: три месяца — это более чем достаточный срок, чтобы узнать человека.

И вот Вику Ульяна увидела целующейся с Матвеем. Но это же абсурдно: Вика не могла изменять любимому мужу, тем более с женихом подруги! Наверное, подумала Ульяна, её так взволновал отказ в донорстве и возмутило нелепое заявление о неродстве с родной матерью, что была не в себе, вот что-то и померещилось.

Ульяна не любила даже малейшую неясность и, чтобы не мучить себя сомнениями и поскорее разобраться в случившемся, набрала номер Матвея, но он не ответил на звонок. Позвонила Вике — та была «вне зоны действия сети». А перед глазами вновь и вновь возникла подруга, садящаяся в машину, украшенную леопардом; Матвей, тянущийся к девушке; их губы, слившиеся в поцелуе. Непрошеные слёзы снова покатились по щекам Ульяны.