– Пожалуйста, – взмолилась, а мужчина молча смотрел на меня и тепло улыбался краешком губ.

Капли дождя срывались с кончиков его потемневших от влаги волос, глаза сверкали, отражая вспышки молний. Только сейчас я разглядела в нем особенную красоту.

– Нет, – уверенно прозвучал мужской голос. – Большая удача и великая честь, что наала нашла во мне хозяина. Завоевать ее доверие будет непросто, но вы подружитесь со временем, уверен.

– «Хозяина? – возмущенно фыркнула, – ну, это ты возомни-ил. Да я скорее себе хвост откушу, чем подружусь с приставучей нахалкой!».

Мужчина запрыгнул в седло, и девушке пришлось сделать то же самое. Я нехотя поднялась и потрусила следом. Отчего-то у меня поднялось настроение, а в голове проскользнула крамольная мысль, что наалой быть не так уж и плохо. А чего? Холода я не чувствую, стальная шкура надежно защищает от непогоды, и не только. Обоняние, зрение, слух и реакция в разы превосходят человеческие. Уж в этом-то я разбираюсь! Раны вон как быстро зажили, стоило тот камешек схомячить. Джессиль пищала, что он жутко дорогой, что достать его безумно сложно. Так, это может для такой слабачки, как она, добыть камешек проблема? Не-ет, уходить от Эла я точно никуда не собираюсь. Скорее девчонку где-нибудь по-тихому придушу, никто и плакать по ней не станет.

Блуждание по промозглому ночному городу вымотает кого угодно. Даже я под конец уже лениво перебирала лапами и приглядывала себе какой-нибудь теплый и сухой уголок.

Между прочим, это я обнаружила лаз на крыше старого сарая, примыкающего к жилому дому. Хозяева спали, из живности – старый больной пес, который забился в конуру и тихонько поскуливал. До утра точно никто не сунется. Предупредив рыком, чтобы подождали, запрыгнула на крышу, которая прогнулась под моим весом, расширила лапами лаз и сиганула внутрь. Подцепить когтем щеколду – плевое дело, да и засов на воротах не проблема. Вот уж Элаим удивился, когда из-за скрипучей створки высунулась моя морда! Хорошо, хоть объяснять на лапах ничего не пришлось, они так намерзлись, что сразу же ринулись во двор.

В сарайчике устроились вместе с лошадьми. Не оставлять же бедных животных под дождем? Прелое сено пахло мышиным пометом, но оно было сухим и теплым. Джессиль со стоном завалилась на спину, и даже не пошевелилась, пока Эл распрягал лошадей, чтобы те передохнули, и развешивал мокрые плащи да попоны на просушку. Себе я облюбовала дальний угол, из которого отлично просматривалось помещение. Подгребла побольше сена, шкрябая когтями по земляному полу, и улеглась, прикрыв кончик носа лапой.

Думала, не засну, когда поблизости копошатся мыши, а во дворе подвывает старый пес. Вдобавок, хозяева сарая хором храпели у себя на втором этаже так, что подрагивали стекла на окнах. Еще и Эл долго ворочался, мучаясь бессонницей. Если бы не это, я точно угомонила бы бородатую храпунцель вечным сном. Откуда я знала о наличии бороды у толстого борова? Так, перед тем, как открыть ворота, не поленилась и заглянула в окошко, чтобы убедиться в крепком сне «гостеприимных» хозяев. Стоявшая на прикроватном столике початая бутыль с вонючим пойлом и соответствующий перегар в спальне не оставили никаких сомнений, что до утра тут хоть из пушки пали, а колоритная парочка не проснется. Пышнотелая супруга борова тоже приложилась к бутыли и солировала второй скрипкой в этом ночном дуэте.

Не знаю, что сработало спусковым крючком? Мое желание спрятаться туда, где не будут слышны посторонние звуки, или же это врожденное умение наал, но я вдруг осознала себя в прежнем теле. Вот только место, где я оказалось, пугало до икоты. Странное, очень странное в своей пустоте и ощущении потустороннего присутствия чего-то злого и беспощадного.

Поежившись, обняла себя руками, поглаживая ладонями плечи. Такое обыденное действие, а какое удовольствие! Пусть на мне странная полупрозрачная ночнушка до пола, под которой ничего больше нет, но это же я! Прежняя я, которую помню до последней родинки на левой ягодице! Зябко переступив босыми ногами по земле, осмотрелась. С губ сорвался нервный смешок:

– Стопятьсот оттенков серого! – точнее и не опишешь это место.

Куда ни глянь, простирались сизые земли, где смутными тенями угадывались какие-то полуразрушенные постройки. Из-за плотного их нагромождения видимость была небольшой, но даже так я угадывала какие-то пульсирующие точки, что просвечивали сквозь серую толщу. Наверное, нахожусь во сне, хотя и в довольно странном, слишком реальном по ощущениям. Будто мир вывернули наизнанку и позволили мне окунуться в его недра. Может, это и неправильное сравнение, но другого не было. Зато я точно знала, что пульсирующие сгустки энергии – это живые люди или животные. От них исходило сияние, и двигался каждый по своей траектории.

Голые ступни заледенели, но я продолжала упорно идти по продрогшей земле, прислушиваясь к каждому шороху. Тихие, едва уловимые мужские, женские, детские голоса сливались в одну симфонию шелеста и пугали, ведь я пока не видела тех, кому они принадлежат. Прищурившись, прибавила шаг, с неимоверным усилием разглядывая единственный сгусток энергии, который имел зеленый оттенок на фоне серого пространства. Чем-то отдаленно знакомым веяло от цели, к которой я с трудом двигалась. С каждым новым шагом воздух становился более вязким, будто в него добавили кленового сиропа. Дышится труднее, тревога растет. Проснуться бы уже! И хорошо бы в своем мире в человеческом теле.

Огромная тень, словно черный беркут, пролетела над головой и скрылась в огромном распахнутом окне серого здания. Я только сейчас поняла, что на инстинктах пригнулась, но не вернулась в прежнее положение.

– Эй! – хоть и страшилась привлекать к себе внимание этого вязкого места, смело выпрямилась и закричала.

Ожидала услышать раскатом собственное эхо, но голос рассыпался, и в горле запершило, будто песка в него насыпали. Резко захотелось пить, но ничего похожего на водоем поблизости не увидела.