Еще один таможенник протянул к Эдди руку и провел пальцем по коже левой руки, на три дюйма вверх от локтевого сгиба.

– И это - не следы уколов.

Эдди оттолкнул его руку.

– Москиты покусали, говорил же я вам. Почти что зажили. Да что вы, елки-палки, сами не видите, что ли?

Они видели. Это дело было задумано далеко не вдруг. Эдди уже месяц, как перестал ширяться в руку. Генри был на это не способен, и в этом заключалась одна из причин, почему послали Эдди, почему пришлось послать Эдди. Когда он уже никак не мог терпеть, он задвигался высоко-высоко в левое бедро, где к коже ноги прилегало левое яичко... так, как он сделал в ту ночь, когда смугловатый гаденыш наконец принес ему приличную наркоту. Большей же частью Эдди только нюхал, а Генри этого теперь было мало. Это вызывало чувства, которым Эдди не мог дать точного определения... смесь гордости и стыда. Если они посмотрят там, если они отодвинут яички, у него могут возникнуть серьезные проблемы. Анализ крови мог бы стать причиной еще более серьезных проблем, но этого они не могут потребовать, не имея хоть каких-нибудь доказательств - а доказательств-то у них как раз и нет. Никаких. Они все знают, но ничего не могут доказать. Хотеть не вредно, как сказала бы его любимая старушка-мать.

– Москиты покусали.

– Да.

– А красная полоса - аллергия.

– Да. Она у меня уже была, когда я летал на Багамы, только не такая сильная.

– Она у него уже была, когда он летал туда, - сказал один из таможенников другому.

– Ага, - ответил тот.
– Ты в это веришь?

– А как же!

– Ты и в Санта-Клауса веришь?

– А как же! Я, когда еще пацаном был, с ним один раз даже сфотографировался.
– Он посмотрел на Эдди.
– Эдди, а у тебя есть фотка этой знаменитой красной полосочки до того, как ты съездил на Багамы?

Эдди ничего не ответил.

– Если ты в порядке, почему бы тебе не согласиться на анализ крови? Это сказал первый таможенник, с сигаретой в углу рта. Она скурилась уже почти до самого фильтра.

Эдди вдруг разозлился - до белого каления. Он прислушался к тому, что было внутри.

"Валяй", - сразу же ответил голос, и Эдди почувствовал нечто большее, чем согласие, он ощутил что-то вроде окончательного одобрения. От этого он почувствовал себя так же, как в детстве, когда Генри обнимал его, взъерошивал ему волосы, хлопал его по плечу и говорил: "Ты молоток, парень, ты только не задавайся, но ты молоток".

– Вы же знаете, что я в порядке.
– Он резко встал - так резко, что они попятились. Он взглянул на курильщика, стоявшего к нему ближе всех. И вот что я тебе скажу, детка, если не уберешь от моего лица этот гвоздь от гроба, я его щас у тебя вышибу.

Таможенник отшатнулся.

– Вы уже вычерпали до дна бак под унитазом в самолетном сортире. Едрена вошь, вы за это время могли в нем три раза все перебрать. Вы перерыли все мои вещи. Я нагнулся и позволил одному из вас засунуть мне в задницу самый длинный в мире палец. Да если проверка простаты - это медосмотр, так это было ебаное сафари. Я вниз глянуть боялся, думал, увижу, как ноготь этого мужика у меня из хера торчит.

Он обвел их злым взглядом.

– В жопе у меня вы побывали, в вещах моих покопались, я тут сижу в одних трусах, а вы себе покуриваете да дым мне в морду пускаете. Анализа крови вам захотелось? Ладушки. Давайте сюда кого-нибудь, кто будет брать анализ.

Они зашушукались. Начали переглядываться. Удивились. Забеспокоились.

– Но если вы хотите взять у меня анализы без постановления суда, продолжал Эдди, - то пускай тот, кто будет брать, захватит побольше шприцов и флакончиков, потому что будь я проклят, если стану отдуваться один. Я требую, чтобы сюда пришел представитель федеральной полиции, и я требую, чтобы каждый из вас сдал те же гадские анализы, что и я, и чтобы на каждом флакончике были написаны ваши фамилии и номера удостоверений личности, и я требую, чтобы они были переданы этому представителю на хранение. И на что бы вы ни делали анализ мне - на кокаин, героин, беньки [бензедрин], да на что хотите - я требую, чтобы те же самые анализы делали и с вашими образцами. А потом чтобы результаты передали моему адвокату.

– Это ж надо, ТВОЕМУ АДВОКАТУ, - воскликнул один из них.
– Со всеми вами, засранцами, всегда этим кончается, правда, Эдди? Вы будете иметь дело с моим АДВОКАТОМ. Я на вас моего АДВОКАТА напущу. Мне от этой хреновни блевать хочется.

– Собственно говоря, в данный момент адвоката у меня нет, - сказал Эдди, и это была правда.
– Я не думал, что мне понадобится адвокат. Но вы меня заставили передумать. Вы ничего не нашли, потому что у меня и нет ничего, но ведь рок-н-ролл никогда не кончается, так? Хотите, значит, чтобы я плясал под вашу дудку? Отлично. Буду плясать. Только не один. Вам, мужики, тоже придется плясать.

Наступило тяжелое, напряженное молчание.

– Мистер Дийн, я хочу вас попросить, снимите, пожалуйста, трусы еще раз, - сказал один из них. Этот был старше остальных. Этот, судя по виду, был их начальником. Эдди подумал, что, может быть - не точно, но может быть - этот, наконец, догадался, где могут быть свежие следы. До сих пор они там не смотрели. Руки, плечи, ноги... но не там. Слишком они были уверены, что дело в шляпе.

– Мне надоело снимать трусы, спускать трусы, жрать дерьмо, - сказал Эдди.
– Хватит. Позовите сюда, кого следует, и будем делать всем анализ крови - или я ухожу. Ну? Что вы предпочитаете?

Опять такое же молчание. И, когда они начали переглядываться, Эдди понял, что победил.

Мы победили, - поправился он.
– Как тебя зовут, парень?

Роланд. А тебя - Эдди. Эдди Дийн.

Ты хорошо умеешь слушать.

Слушать и наблюдать.

– Отдайте ему его одежду, - очень недовольным тоном сказал старший. Он взглянул на Эдди.
– Я не знаю, что у вас было и куда вы его дели, но я вас предупреждаю: мы это выясним.

Старый хрен оглядел его с ног до головы.