– Я думал, ты сказал, что, по ее мнению, на самом деле ничего не происходит.

– Угу, - сказал Эдди, - но покамест забудь об этом. Я пытаюсь сказать вот что: неважно, в чем она убеждена. В ее воспоминаниях этот берег стоит сразу за гостиной, где она сидела в халате и смотрела двенадцатичасовые новости. Никакого провала. Никакого разрыва. Ей совершенно невдомек, что ее гостиную от универмага Мэйси, где ты ее сцапал, отделяет некий промежуток времени, на который в ее теле воцарилась какая-то иная личность. Черт, могли пройти сутки, а то и несколько недель. Я знаю, что все еще была зима - почти все покупатели в том универмаге были в пальто...

Стрелок кивнул. Восприятие Эдди обострялось. Хорошо. Сапоги, шарфы и торчавшие из карманов пальто и курток перчатки ускользнули от его внимания - и все же процесс пошел.

– ...но сколько времени Одетта была той другой женщиной больше никак не определишь - сама-то она этого не знает. Сдается, она оказалась в совершенно новой для себя ситуации, и историей о том, как ей прошибли голову, просто защищает обе стороны.

Роланд кивнул.

– И кольца. Увидеть их было для нее настоящим потрясением. Она старалась не подавать вида, но все равно это было заметно.

Роланд спросил:

– Если две эти женщины не знают, что существуют в одном теле, и даже не подозревают, что что-то может быть не в порядке; если у каждой из них своя, отдельная, цепочка воспоминаний, частью - подлинных, а частью придуманных сообразно тем промежуткам времени, когда появляется другая, как нам быть? Как жить рядом с ней?

Эдди пожал плечами.

– Меня не спрашивай. Это твоя проблема. Ты же сказал, что она тебе нужна. Ты же, черт возьми, собственной шеей рисковал, чтобы притащить ее сюда.
– Эдди на минуту задумался, припомнив, как с ножом Роланда в руке сидел на корточках над телом стрелка, почти касаясь лезвием его горла, и неожиданно невесело рассмеялся. "Ты БУКВАЛЬНО рисковал своей шеей, мужик", - подумал он.

Воцарилось молчание. К этому времени Одетта уже спокойно дышала. Стрелок совсем было собрался в очередной раз повторить Эдди свое предостережение быть начеку и (достаточно громко, чтобы Владычица - если она лишь притворялась - услышала) объявил, что ложится спать, как вдруг Эдди сказал нечто, одной внезапной вспышкой озарившее сознание Роланда и заставившее понять хотя бы часть того, что так нужно было знать.

Под конец, когда эта женщина оказалась здесь.

Под конец она изменилась.

Он что-то заметил, что-то...

– Сказать тебе кое-что?
– спросил Эдди, мрачно вороша золу раздвоенной клешней убитого накануне вечером омара.
– Когда ты поволок ее сквозь дверь, мне показалось, что шизик - я.

– Почему?

Эдди подумал, затем пожал плечами. Объяснить было слишком трудно, а может, он просто слишком устал.

– Это неважно.

– Почему?

Эдди посмотрел на Роланда, увидел, что тот задает серьезный вопрос по серьезной причине (по крайней мере, он так подумал), и на минуту углубился в воспоминания.

– Честное слово, мужик, это трудно описать. Я поглядел в эту дверь. Тут у меня крыша и поехала. Когда видишь, как в этой двери кто-то движется, то мерещится, будто движешься вместе с ними. Ну, знаешь, о чем я толкую.

Роланд кивнул.

– Так вот, я до последнего смотрел все это, как фильм... ну, неважно, не суть. А потом ты развернул ее лицом сюда, и я в первый раз увидел себя. Словно...
– Эдди перебирал слова и ничего не находил.
– Не знаю. Наверное, должно было бы казаться, что смотришься в зеркало, но мне так не показалось, потому... потому что я смотрел как бы на другого человека. Словно меня вывернули наизнанку. Словно я был одновременно в двух местах. Черт, ну, не знаю.

Но стрелка точно громом поразило. Так вот что он ощутил, когда они проникли в этот мир; вот что с ней произошло... нет, не только с ней, с ними: мгновение Детта и Одетта смотрели друг на друга, но не так, как смотришь на свое отражение в зеркале, нет - как два разных человека; зеркало стало оконным стеклом и на миг Одетта увидела Детту, Детта Одетту, и обе одинаково ужаснулись.

"Теперь знают обе, - мрачно подумал стрелок.
– Быть может, не знали прежде, но знают теперь. Они могут пытаться скрыть это от себя самих, но миг прозрения был, знание пришло и, должно быть, осело в сознании, никуда не делось".

– Роланд?

– Что?

– Просто хотел убедиться, что ты не спишь с открытыми глазами. Потому как, знаешь ли, на минуту у тебя сделался такой вид, точно ты за тыщу лет и за тридевять земель отсюда. За горами, за лесами, за широкими морями.

– Коли так, теперь я вернулся, - сказал стрелок.
– И иду спать. Помни, что я сказал, Эдди: будь начеку.

– Буду смотреть в оба, - отозвался Эдди. Впрочем, Роланд знал: дозор нынче ночью нести ему самому, болен он или нет.

Из чего и воспоследовало дальнейшее.