Шрифт:
Наверное, няня что-то забыла. Других вариантов кто бы мог ко мне прийти банально нет.
Наспех накидываю на себя халатик, выхожу в коридор. Без задней мысли открываю входную дверь.
И тут же ее закрываю. Резко! Сердце вот-вот выскочит из груди.
–Ань! Открой дверь! – раздается с лестничной клетки. – Я приехал поговорить!
Он приехал. Какой ужас! Страх ледяными иглами прорезает каждую клеточку моего тела, сковывает все мои чувства. Замораживает душу изнутри. Откуда он узнал где я живу?
Закрываю раскрытой ладонью рот, чтобы не закричать. Мне безудержно страшно и плохо.
Я не готова с ним говорить. Илья слишком резко ворвался в мою жизнь. Я не могу… Не хочу…
Только не снова…
–Нет! – произношу в полнейшем ужасе. – Тебе здесь нечего делать! – обращаюсь к мужчине. Может быть он услышит меня и уйдет?
Илья… Пожалуйста! Уходи! Я тебя заклинаю! Я банально не выдержу разговора с тобой.
Внутри меня зреет паника. Она расползается по венам, мешает связно думать. Эмоции зашкаливают просто пипец!
Воздуха мало… Ком в горле… Заставляю себя сделать глубокий вдох.
–Аня! Я сейчас выломаю эту чёртову дверь! – рычит мужчина с лестничной клетки. Мурашки по коже бегут.
–Иди в баню! – шиплю на него. – Мне не о чем с тобой разговаривать! – внутри все дрожит, но своего ужаса не показываю. Держусь из последних сил.
Я сильная! Я должна продержаться! Если поддаемся, то пропаду.
Дрожащими руками закрываю дверь на оба замка. Щеколда уже была закрыта мною чуть раньше.
–Убирайся, Измайлов! Тебе здесь не рады! – произношу довольно громко, эмоции шалят.
Илья дёргает ручку, та не поддается. Затем начинает кулаком стучать во входную дверь, грохот стоит по всей квартире. Все, что хочу, закрыть уши и убежать отсюда как можно дальше. Спрятаться, чтобы он меня не нашел. Никогда-никогда!!!
–Аня! Открывай! Я не отстану от тебя, пока мы не поговорим! – не скрывая своего раздражения ругается мужчина.
Делаю пару шагов назад. Упираюсь в стену спиной. Ойкаю, подпрыгиваю от нахлынувшего страха на месте.
Адреналин зашкаливает.
Илья не отстаёт. Он продолжает молотить в дверь, дёргает за ручку. Создаёт неимоверный шум.
Полицию что ли вызвать? Сказать, что посторонний человек пытается попасть в квартиру?..
Ага! А потом они проверят прописку и я наживу на свою голову проблем. У меня даже регистрации по этому адресу нет! Лишь просроченный договор аренды.
–Аня! Открывай! – не успокаивается мужчина. Словно вопрос жизни и смерти поговорить со мной именно сейчас!
Олечка спит! Блин! Он ведь малышку разбудит!
Да что же делать?! Что?!! Ааа!!!
–Илья! Уходи! – прошу еле слышно мужчину. Он меня не слышит, но громче сказать не могу.
Меня трясет. Колотит ужасно. Справиться с невероятно сильными эмоциями не выходит… Они сминают. Скручивают в тугой комок.
Илья Измайлов всегда был для меня эталоном. Мой первый. Мой единственный. Моя самая большая и больная любовь.
–Уходи! – подхожу к двери, шепчу глотая соленые слезы. Мне так больно, что просто капец.
Вот зачем?! Ну зачем ты вернулся?!! Я только научилась жить без тебя!!!
Смогла просыпаться без невыносимой тоски каждое утро! Научилась снова улыбаться и радоваться каждому дню! Вновь начала чувствовать вкус жизни. Осознала радость материнства. Поняла, что я и без тебя, Измайлов, прекрасно проживу!
Я буквально похоронила его в своем сердце. Оплакала. И отпустила своего возлюбленного навсегда.
Но, блин!.. Нафига ты вернулся?!! Как мне снова выгнать тебя?..
–Уходи! – прислоняюсь к двери. Плачу.
– Убирайся отсюда!
–Ань, я не могу…
Глава 4
Аня
– Измайлов! Хоть раз в жизни сделай то, о чем тебя просят! – прошу мужчину. Слезы градом льются из глаз, сдержать их не получается. Душу разрывает на части.
–Ань… – голос с надрывом. Очередной кровоточащий след на моем израненном сердце.
Ему тоже больно. Он тоже страдает. Но об этом мне думать нельзя!
–Совсем с ума посходили! – раздается громкий старушечий крик на всю лестничную клетку. – Стучат на весь дом на ночь глядя! – соседка не унимается, продолжает возмущаться.
Мне даже не нужно представлять эту эпичную картину, она сама встаёт перед глазами.
Старенькая женщина, божий одуванчик как про таких говорят, со скалкой в одной руке и кухонным полотенцем в другой вышла на тропу войны. Глаза горят, подбородок трясется, чувство справедливости выливается в гнев.