Ага, как же! И не стыдно ему врать? То-то же он не поленился предложить суду свой муленир – наверно, от большой любви ко мне.

Меня пронзает внезапная мысль. А что, если у графини и герцога… Нет, не может быть. Хотя кто знает?

Ох, как многое мне о ней не известно. И как выяснить ее привычки, симпатии и прочее, не прибегая к прямым расспросам?

Уже в холле, на выходе из зала суда я замечаю большое зеркало и устремляюсь к нему, довольно невежливо бросив месье Доризо на лестнице.

Со светлой гладкой поверхности смотрит на меня шатенка с зеленовато-серыми глазами, тонким носом, яркими (а ведь на них ни следа помады!) губами, изящными руками и точеной фигурой.

Ох, да я – красавица!

Ночь я провожу в гостинице (не знаю, как такие заведения называются здесь) – небольшой и очень шумной. На первом этаже до утра поют песни подвыпившие постояльцы, и хозяину даже в голову не приходит как-то их урезонить. Похоже, здесь это в порядке вещей. Так что засыпаю я только на рассвете, а выезжаю из города уже после полудня.

Всю дорогу до поместья де Ламарков я пребываю в задумчивости. Мэтр Доризо остался в городе, чтобы подписать какие-то документы, которые должен подготовить секретарь суда, и я еду в карете одна.

Мне нужно определиться, как вести себя в роли графини. Я не знаю о ней почти ничего. Не знаю ее привычек, ее манер. Не знаю, кого она любила, а кого – ненавидела.

А ведь сейчас, после выигранного дела, в поместье рекой потекут друзья и соседи – чтобы выразить почтение, восхищение и т.д. и т.п. И с ними нужно будет вести беседы, называя их по именам.

Допустим, с титулами я как-нибудь разберусь – зря, что ли, столько романов Дюма в детстве перечитала? Здесь, вроде, похожая система. К герцогу обращаются «его светлость», к графине – «ее сиятельство». Нужно еще выяснить, что там с баронами и маркизами. Но тут главное – слушать и запоминать.

А вот с именами сложнее. Предположим, в первый день после возвращения домой я еще могу сослаться на то, что судебная тяжба так сильно повлияла на меня, что я не хочу ни с кем разговаривать. Но рано или поздно мне придется общаться с людьми, которые окружали графиню. Конечно, вряд ли она знала имена всех слуг в своем поместье (в конце концов к какому-нибудь лакею хозяйка может просто обратиться «эй, ты!»), но неплохо бы выяснить, как зовут хотя бы ее горничную и управляющего. Если я не буду узнавать тех, кого графиня знала с детства, боюсь, меня примут за сумасшедшую.

Из окна кареты открывается вид на красивое двухэтажное здание с эркерами, стоящее на ровном зеленом лугу. Облегченно вздыхаю. Кажется, в поместье графини порядок. Надеюсь, я смогу ничего там не испортить.

Через пять минут карета останавливается перед крыльцом. Споро подбежавший лакей распахивает дверцу и помогает мне выйти. А по ступенькам уже спускается молодая женщина со светлыми (словно соломенными!) волосами, уложенными в простую прическу.

– Как я рада вашему возвращению, ваше сиятельство!

Интересно, кто она? Судя по тому, как почтительно она преклоняет голову, не подруга и не близкая родственница. Экономка? Компаньонка? Ох, как же всё сложно!

– Я тоже очень рада вернуться домой, – даже эти простые слова даются мне с трудом.

То, что я успела узнать о графине в зале суда, характеризует ее как человека весьма властного (вон, как ее боятся слуги!), решительного и не всегда соблюдающего закон. Но вот какой она была с близкими ей людьми? С теми людьми, которые как раз и смогут обнаружить подмену.

– Я взяла на себя смелость распорядиться об обеде, – сообщает блондинка и замирает, ожидая моего ответа.

Я только киваю. Обед – прекрасная идея. У меня уже урчит в желудке. Надеюсь, кормят тут прилично.

Я вхожу в здание, стараясь не выдать свое любопытство. Внутреннее убранство особняка вполне соответствует его внешнему облику. Всё здесь устроено стильно, разумно и выдает хороший вкус хозяйки. Никакой излишней помпезности или показной роскоши.

Окна столовой выходят на красивый парк, и прежде, чем подойти к заставленному яствами столу, я любуюсь открывшимися видами. Большой пруд с лебедями, уютная беседка на небольшом островке, ровные аллеи.

Блондинка подает знак выстроившимся с подносами возле дверей слугам.

– Я не знала, что ваше сиятельство захочет на обед, а потому велела повару приготовить несколько перемен блюд.

Мне кажется, что на столе уже достаточно всякой еды, но не ругать же девушку за услужливость?

Блондинка тоже садится за стол в некотором отдалении от меня. Значит, не экономка. Возможно, дальняя родственница из почтенной, но разорившейся семьи.

Сначала я пробую очень вкусный рыбный паштет с зеленью – такой нежный, что он просто тает во рту. Потом – заливное из рыбы.