– О чем думаешь, красавица? – его рука обнимала обнаженную и такую сейчас красивую женщину.

– О том же, о чем и ты, дорогой, – хихикнула она.

Они лежала на диване, по которому словно пробежала целая орава лошадей, в окружении хаоса из легких одеял и мини-подушек, под которым творился рай разбросанной одежды и всего прочего, что осталось после вчерашнего вечернего ужина во время бурной любви и громкого дождя.

– Я так и знал, на чем тебя и подловил! – хотел сказать что-то умное.

– Ой, да ладно… – решила прервать паузу молчания тишины и вернуть все назад. – Тебе пора просыпаться и вставать на работу, мой взрослый малыш, – и все же она говорила настолько мило, что Сергей не мог ей возразить.

– Я подчинюсь только после поцелуя… но самого классного в этом мире, – просил Сергей.

И она ответила ему.

Непринужденно их губы вновь слились в единственном быстро-страстном поцелуе на всей Земле, где время останавливалось лишь только на одно романтическое мгновение.

«Я тебя никогда не буду любить», – пронеслось в опухшем от страсти сознании Сергея.

– Все! Все!! Все!!! Пора тебе вставать, – крикнула она, и богема была окончена.

Сергею пришлось подчиниться.

Он был физически и морально опустошен, и только сознание трактовало, что теперь делать – идти до известного в центре Москвы его адвокатского офиса, где вновь приобрести якобы умный вид, и поработать на ненавистное ему государство по гражданско-трудовому договору.

Они практически поднялись вместе, словно вместе разделив минутное открытие времени, когда их разлука станет намного больнее.

– Сергей, и не забывай, что я всегда люблю тебя! – одеваясь, произносила она.

Сергей, все еще голый, приходя в себя, когда оставалось счетных половина часа до выхода в свет из подъезда негодования, в который ему приходилось с отвращением на лице входить вот уже сорок лет, созерцал, как Кира одевалась.

Сначала нижнее белье одевалось ее худыми ручками на ее стройное, как у фотомодели, тело, затем, плотно прижимал не маленькие и не большие груди черный бюстгальтер.

После этого принимали свою эстафету темные чулки, потом бегло оказалась на ее теле, которое Сергей вновь хотел получить, та самая непонравившаяся ему футболку, и, наконец, синие обтягивающие джинсы.

А Сергей собирался с неохотой и на редкость сегодня утром долго.

Что сказать – он очень не хотел вновь принимать облик очкарика, который шарит во всех надуманных законах этой страны, что не менее идеально прилегали к ее ногам и просили их снять при каждом взгляде на них.

Но ему поистине некуда было деваться.

– Кира, – обратил весь свой взор на женщину, которая сейчас представала перед его глазами самой красивой и сияющей, словно с картины, которую вполне можно квалифицировать как скрытый шедевр, но стоящую достаточно дорого, чтобы повестить у себя в комнате. – Я не смогу без тебя провести сегодняшний вечер, – его губы искривились в улыбку, слепленную из фирменной улыбочки и ухмылки. – Я без тебя не смогу, замерзну, – сделал вид молящего щенка, для которого ласка в виде поглаживания по мокрой головке, ведь щенок скулил на улице, когда ему неожиданно открыли дверь, станет пристанищем рая.

– О, Сергей, как мило, – саркастично сказала она. – Я учту все твои пожелания, чтобы ты ни в коем случае не оставался один, – ответила она ему тем, что, видимо, Сергей и добивался услышать.

– Смотри, Кира, предательства не прощаю, – Сергей все еще созерцал ее снизу-вверх, пока сидел на табурете в прихожей.

Кира надела свое темное пальто, завязала вокруг пояса, еще раз подчеркнув, что ее талия достаточно стройная, чтобы возжелать обнять эту талию, и, как минимум вцепиться в нее губами. И поправляла прическу, поглядывая на Сергея решающе: встречаться с ним снова или нет.

– Я не отпущу тебя, детка… – произнес монотонно, потянувшись к ее худенькой руке, чтобы поцеловать и почувствовать своими губами ее нежную кожу. Еще раз проникнуться атмосферой нарастающей любви, в которой места для двух бывает лишь изредка.

– Я бы хотела с радостью верить в это, Сережа, – раздался ее смешок, как пропела синица и взметнулась обратно в небо, покривляться перед людьми своими крыльями, с большой радостью показав всем, у кого тут есть крылья…

Кира посмотрела на Сергея, как королева на своего раба, расправив воротник на легком пальтишко.

– Ох, уж, мой, Сережа, – произнесла она мило, но совсем не искренно.

– А теперь я отвечу, что буду им с большой радостью, – улыбнулся в ответ, тем не менее, свесив руки с колен, на ладонях которых набухли вены, словно так и не собравшись с силами на новый рабочий день, наполненный очередной дозы пафоса бумажных слов перед стеной непонимания, на которой вечно пляшут тени призраков, вызванных никому неизвестным жрецам, что каждый вечер распивают бесплатное вино, читая заклинания на луну возле костра где-нибудь на острове людоедов.