Чистенькая и пустая кухня – там нечего было брать, в том числе и там не было ни капли алкоголя, поэтому кухня тоже не имела значения, все, что можно было соорудить за пять минут – находилось в углу комнаты с телевизором, возле которого частенько на стене появлялась тень бутылки вина, выглядевшая намного привлекательнее, чем экран оживающего при включении на кнопке пульта живого ящика.

Уборная, ванная – находились в обычном для человеческого глаза состояния, и никто бы и не смог упрекнуть их, что они не предназначены для личной гигиены.

В состоянии разлома находилась только та комната, в которой Сергей проводил большую часть времени.

Телевизор, словно дожидаясь Сергея или встретив его, работал и звал занять перед ним свои позиции. Звал посмотреть его и уйти от жестокой реальности.

Сергей скинул по дороге в комнату пальто и стремился поскорее утонуть в красном диванчике, который служил последнее время теми самыми вратами, открывающимися в мир сладких или страшных, но снов.

Сергей с облегчением упал на диванчик.

Тень набросилась на спинку дивана и часть стены, задев самодельный флаг.

Он глотнул.

Холодное вино вновь напомнило, что завтра придется учиться жить без алкоголя и сигарет, которые уже потянулись к губам.

Спина отдыхала, которая время от времени тоже давала о себе знать, как и квартплата, которая нескончаемо вопила о себе.

Ночное время било тенью от экрана телевизора.

Сергей закинул ногу на ногу и уставился в блеклый свет старенького телевизора, по которому как попало показывали русский сериал, больше похожий на обрубок зарубежных шедевров.

Но, тем не менее, иного было сегодня не дано. Он закурил. Пепельница стояла на табурете.

Глаза постепенно закрывались. Потушив сигарету и сделав еще один глоток вина, Сергей засыпал.

***

Сергей практически засыпал, как вдруг вспомнил, что она оставила свой номер телефона, записав его на листочке, вырванном из маленького блокнотика, который достала из своей всепоглощающей сумочки. Кто она была? Сергей не помнил.

Он нащупал в кармане порванных в коленках джинс тот самый листок, словно являющийся проводником в мире Х, где на смену безумия мыслей приходит одиночество.

Почему она не последовала с ним? Или ничего не получилось? Тогда почему ОНА оставила свой номер телефона? Как ее звали? Сергей не знал.

Но раскрыв сложенную вчетверо страницу из блокнота, Сергей прочел имя, а также еще раз убедился в том, что она действительно оставила свой номер телефона.

Сергей обязательно позвонит ей, если ему станет одиноко, словно в службу досуга, только в этом случае, он воспользуется услугами латентной проститутки, которая себя таковой не считает, ведь их секс произойдет, пускай и при свечах, но накрывать на стол будет Сергей – и никакой любви: дорогое вино, шоколад, может быть, легкий стейк на ужин на полу в белоснежных тарелках…

И потом?

Он получит свое.

За деньги, как обычно, ведь другого пути Сергей уже не видел.

Вложив страницу из записной книжки обратно в карман, Сергей снова решил пропасть в мистическом мире снов, что открываются белоснежными воротами, словно в рай, исключительно и только когда Сергей пребывает в самом лучшем расположении духа на своем красненьком диванчике.

Глаза медленно закрывались, но ужас вчерашнего вечера, этой ночи, в которой снова слились воедино безумие и желание любить, не давал еще какое-то время забыть о себе, хотя Сергей и понимал, что устроил с кем-нибудь скандал, с кем-нибудь подрался и как обычно кого-то послал его на три буквы, ему все же было немного жутковато от той мысли, что рано или поздно пасть случая или роковой оплошности поразит Сергей своей вонью, от которой приходится только кашлять и пить таблетки.

И снова кашлять и пить таблетки.

Какие-нибудь.

Любые.

Не важно какие, главное вкусные.

Но есть один нонсенс…

… и поскольку таблетки, преимущественно, всегда невкусные, а подчас даже горькие.

Такую пилюлю пил сейчас и Сергей, и, наверное, всегда – одну и туже – невкусную и горькую, пахнущую так, от которой рвет, которая является последним и единственным средством поддержания жизнедеятельности в этом непонятном и странном мире, где вместо солнца почему-то луна, а небо всегда грустное, и только плач облаков можно будет увидеть, что словно играют на сцене роли тех, над которыми она медленно и постепенно проплывает на бескрайнем небе снежные или дождевые слезы, смотря на которое хочется раствориться в его акриловом свете.

«Мы всегда там, где не можем быть», – как сказал бы Сергей, допив остатки красного сладкого вина из глубокого бокала.

Сегодняшние сны, видимо, не станут вестником будущего, ведь выходные всегда сопровождаются бездельем, пьянками и бессмыслием, проходя так быстро, как, действительно, проходит сон.

Вещих снов не бывает.

И словно приговор бы прозвучали эти слова, но такие же бессмысленные, как все остальное, что только могло окружать.

Белоснежные ворота мира сновидений практически отворились, впустив прохладное дуновение легкого ветерка, напоминающего о беспечности прошлых дней, где было так все просто и легко, где не существовало бы слова НЕТ и не было бы безвыходных дорог.