Двух малышек нашли на берегу семь лет назад – после крушения чужеземного корабля. Ни куда плыл этот корабль, ни кто родители девочек, ни почему они, даже потеряв сознание, крепко держались за руки, никто так и не узнал. Девочек отвезли в монастырский приют, а из обломков корабля построили сарай для лодок.

Йон и Ку росли в монастыре и о том, что было до крушения, ничего не помнили. От местных они отличались иссиня-чёрными волосами, смуглой кожей и буйной фантазией. Учёба давалась им легко, а всё свободное время сёстры тратили на проказы.

В столовой за учительским столом теперь всегда проверяли содержимое солонки и сахарницы. А после одного случая учителя, прежде чем полить соусом овощи, капали пару капель на ладонь, размазывали пальцем и касались пальца кончиком языка. Ритуал странный, но всё лучше, чем ходить с чёрными или красными зубами или задыхаться, глотнув красного перца.

Чернила в чернильницах тоже приобретали неожиданный цвет и консистенцию, но что туда подмешивали неугомонные воспитанницы, выяснить так и не удалось. А сколько ночей сёстры провели в карцере за разрисовывание учебников и сборников молитв, и не сосчитать.

Как-то зимой матери-настоятельнице пришлось переселиться в другую спальню, потому что на чердаке, прямо над её головой, раздавался пронзительный вой, переходящий в визг. Обряд изгнания духов не помог, специальные молитвы тоже. Наконец, чердак обыскала наставница близняшек. Бутылочное горлышко было вставлено в щель под рассохшимся окном северной стены. Наставница подумала было, что, если щель чуть расширить и вставить горлышки от бутылок другого размера… Но додумывать эту мысль не стала.

Последняя выходка потребовала серьёзной подготовки. Близняшки месяц помогали в швейной мастерской: распутывали нитки и сматывали их в клубки, распарывали старую одежду, плели из длинных лоскутков пёстрые коврики. Между делом Ку умудрилась пробраться в кладовую, где хранились мерцающие шелковые ткани и блестящие стеклянные бусы.

Змея получилась совсем как настоящая: сине-зелёные переливающиеся чешуйки, жёлтое брюшко, чёрно-золотая корона на голове, изумрудные с чёрными вертикальными зрачками глаза. После нескольких неудачных экспериментов внутрь насыпали мельчайшей гальки с пляжа. С такой набивкой привязанная за нитку змея скользила по каменному полу грациозно, как и положено уважающей себя змее. Мать настоятельница, увидев блестящее извивающееся тельце у самой своей юбки, визжала так, что даже заснувшие младшие воспитанники вскочили и дружно зарыдали. Воскресная проповедь была сорвана, а сестёр заперли в карцер.

Сёстры валялись на тюфяке и читали «Историю дальних плаваний». На полу были разложены соломенные куклы, изображавшие Мать-настоятельницу и Старшую мать- наставницу с булавками в верхней части туловища. Младшую наставницу решили пока пощадить.

Стены карцера были толсты, как и дверь, так что сёстры не услышали, как в монастырь ворвались солдаты. Заподозрили неладное только когда на следующее утро никто не принёс положенные полкаравая хлеба и кувшин воды. А потом окно под потолком разбилось и оттуда потянуло дымом. Сёстры сидели, обнявшись, и слушали глухие удары, сотрясающие стены монастыря.

***

– Дыма наглотались, – констатировала очевидное старуха Ню. – И как вы их только находите?

Лу никак не могла откашляться, а Майра судорожно глотала воду из кружки. Затем черпнула в ведре ещё и вылила на неподвижные закопчённые мордочки. Одна из девчушек тоже закашлялась, потом вскочила и начала трясти сестру. Второй понадобилась ещё одна кружка.

– Прислушиваемся и находим, – проворчала Майра. Сегодня она была не в том настроении, чтобы уважать старших. Сожжённый монастырь поразил её куда сильнее, чем сожжённые деревни. – Погодите! – крикнула она вскочившим и собравшимся было удирать сёстрам. – Сначала поешьте, голодные, небось.

***

Восточный склон Заповедной горы был пологим и не таким интересным, как западный, обращённый к Драконьей горе. Он был весь покрыт разноцветными долинами, разделёнными небольшими пролесками. Сейчас долины ощетинились палатками, шатрами, а кое-где – свежесрубленными хижинами. Дымились трубы и костры полевых кухонь, стучали топоры, шумели дети. Сверху лагерь напоминал гигантский муравейник.

– И чего вы держите ту компанию отдельно? – поинтересовался Принц. – Одна из монашек вон места себе не находит, думает, что девчонки сгорели вместе с монастырём. Я, конечно, сохраняю тайну…

– Только одна? – скривилась Принцесса. – Остальные, как я понимаю, вздохнули с облегчением?

– Фи, Принцесса, не думайте так плохо о людях. Ну представьте сами: паника, эвакуация, пушки грохочут всё ближе, дети орут и разбегаются. Тут легко позабыть о чём угодно.

– О казне монастырской небось не позабыли. И о золотом барахле, – пробурчала Принцесса. Принц предпочёл промолчать.

– А неплохо вы тут всё организовали, – сменила тему Принцесса. – К осени будет несколько деревень, а весной распашете и засеете поля?