У меня вырвался смешок.

— Да, так и есть, — сказала я, прежде чем села в машину и уехала, даже не взглянув на…. Боже, я даже не спросила, как его звали.

Покачав головой, я выбросила из головы случайную встречу с красивым парнем-геем, у меня были другие неотложные дела.

Ресторан был расположен недалеко от того места, где мы жили. Достаточно скоро я въехала на нашу длинную подъездную дорожку и направилась к двухэтажному кирпичному дому с четырьмя спальнями. Припарковавшись, я не двинулась с места. Мой живот скрутило. Может быть, что-то подхватила, и то, что я собиралась сделать, на самом деле было симптомом болезни.

Прекрати, Макензи.

Пришло время отрастить яйца, большие, которые свисали бы по самые колени.

Схватив сумочку, я распахнула дверь и вылезла из машины. Мое сердце билось все быстрее, чем ближе я подходила к входной двери нашего дома.

Дом, в котором я жила с мужем четыре года.

Тем не менее, я поймала себя на мысли, что в доме нет ничего, что я боялась бы оставить. Разве я не должна плакать из-за того, что собиралась сделать? Разве не должна быть опустошенной при мысли о расторжении брака?

Просветление было забавной и непостоянной сучкой.

Мой телефон завибрировал, как только я вошла в нашу комнату, а взгляд упал на кровать. Эта кровать не хранила хорошие воспоминания. Только обидные слова.

Мои плечи опустились. Я достала из сумки телефон и посмотрела на него. Улыбка заиграла на моих губах, когда я увидела сообщение от отца.

Мне с самого начала стоило прислушаться к нему. Он всегда говорил, что самое главное в жизни — быть честным, и подкрепил свои слова, сказав, что Роберт — козел, и он не хотел бы, чтобы я выходила за него замуж.

Даже после того, как я вычеркнула отца и сестру из своей жизни и съехала из родительского дома, то все еще получала ежемесячные сообщения.

Забавно, что оно пришло именно в этот день.

Разблокировав телефон, я нажала на значок сообщения, чтобы открыть его. Там всегда было одно и тоже: «А сейчас?». Он спрашивал, одумалась ли я наконец и ушла ли от Роберта. В прошлом я всегда удаляла эти сообщения из уважения к мужу. Он был слишком туп, чтобы понять, что мой отец его ненавидит.

Сегодня же я сохранила его и со смехом отправила: «Да».

Я запищала, когда в моей руке зазвонил телефон. Папа. Улыбнувшись, я ответила:

— Привет, папочка. — Слезы внезапно наполнили мои глаза, нижняя губа задрожала, и я прикусила ее. Прошли годы с тех пор, как я разговаривала со своим отцом. Годы. Боль, через которую я заставила пройти всех нас, разрывала мои чувства.

— Кексик, скажи, что мне это не привиделось? Скажи, что старик не придумал все это?

Я фыркнула, а потом икнула в ответ. Он всегда называл меня своим Кексиком, а мою сестру, Тейлор, которая всегда была для меня Лори — Мармеладкой.

Я так скучала по нему. По сестре. До Роберта они были моим миром. Я отказалась от них, подвела их.

— Мне так жаль, — прохрипела я.

— Нет. Не говори, что тебе жаль.

— Но мне жаль. Я должна была послушать тебя.

— Этот мелкий хрен сделал тебе больно?

— Нет, папа. — Я улыбнулась.

— Тогда что? И ты не ответила на мой вопрос, Кексик. Мне не показалось?

— Нет. — Я снова улыбнулась.

— Господи Иисусе. — Он вздохнул. — Тебе нужна помощь? Я сейчас же сяду в машину и приеду за тобой. Мармеладка будет рада тебя видеть. Я даже заберу ее с уроков, чтобы она приехала со мной.

Я засмеялась и сказала:

— Нет, папочка. Правда, мне нужно сделать это самой. Но скоро я с радостью встречусь с вами двумя. — Слезы заполнили глаза. — Очень скоро.

Голос отца смягчился.

— Ничто не удержит нас теперь в стороне. Где ты?

— Дома. Собираюсь упаковать чемоданы и съехать в отель.

— У тебя есть деньги?

Моя нижняя губа задрожала. После того, через что я заставила его пройти, он все еще был готов помочь мне.

— Да, пока что… и, возможно, скоро у меня появится работа.

— Хорошо. — Я слышала улыбку в его голосе. Он был счастлив, и я наконец-то была причиной тому. — Мой Кексик встает на ноги, скоро она устроит мне настоящий ад и снова будет выигрывать в карты.

— Можешь поставить на это свою милую задницу. — Засмеялась я. — Люблю тебя, папочка.

Тишина на другом конце, а затем мое дыхание перехватывает от следующих его слов:

— Всегда люблю тебя, Макензи. Неважно, где ты, сколько времени прошло, с кем ты, у тебя всегда будет моя любовь. — Его собственный голос был тяжелым от эмоций.