Дима молчит.

Я тоже.

Дышу часто, с каждым вдохом втягивая его мускусный, с нотками хвои аромат. Этот аромат, свойственный только ему. Этот аромат, который всегда сводил меня с ума. Но сейчас… сейчас он будит во мне лишь гнев.

Я стискиваю губы и с гордо поднятым подбородком встречаю его наполненный тьмой прошлого взгляд. Он меня никогда не пугал, всегда вызывал желания разгадать, что же за ним скрывается, и сейчас не вызывает ни доли страха. Я готова дать отпор!

Дима склоняет голову на бок, словно наблюдает за новой зверушкой, которую привели ему на перевоспитание.

— Почему я этого раньше в тебе не замечал? — спрашивает он, скорее себя, чем меня.

Но я чувствую, как в моей груди что-то закипает. Сердце начинает стучать быстрее, а жар, который передается мне от мужа, собирается расплавить тело. Ему мало просто изранить душу. Ему нужна я вся.

— Может, потому что предпочитал трахать шлюх вместо того, чтобы уделять время жене?

Дима усмехается. Усмехается!

— Возможно, ты права, — улыбка пропадает с его лица, а тело напрягается. — Нужно это исправить.

Я не успеваю ничего предпринять, как его губы обрушиваются на мои. Он кусает меня за нижнюю губу, я вскрикиваю то ли от резкой боли, то ли от неожиданности. И Дима пользуется ситуацией, его язык проникает в мой рот.

Не могу дышать. Не могу двигаться.

Ничего не понимаю.

Но всего лишь мгновение.

В следующее миг, я впиваюсь зубами в его язык. Сильно! Так, чтобы причинить не просто боль, но и вред. Вот только ничего не получается. Дима не отпускает меня. Наоборот, он сильнее впивается в мой рот.

Он целует меня. Жестко. Как никогда не целовал.

Между нами всегда скользила лишь нежность. Казалось, он боялся меня сломать. Но что в итоге? В итоге, он нашел ту, кого можно было «ломать» как ему всегда хотелось.

Я кусаю его. Снова. На этот раз за губу.

Дима шипит и отстраняется.

— Отвали от меня, — хочется закричать, но голос подводит, и из меня вырывается писк.

Я пытаюсь выгнуться, но Дима слишком тяжелый, чтобы я могла пошевелиться.

— Шлюх своих трахай, — я не оставляю попыток и начинаю выкручивать руки. Кожу жжет, но хватка мужа покрепче любых оков, которые могли придумать специально для меня. — А ко мне не прикасайся.

Обхватываю Диму ногами, пытаюсь перевернуть, но вместо этого лишь еще сильнее сближаю нас. Его твердый член оказывается прямо между моих ног. И я замираю.

Наше дыхание смешивается: мое — быстрое, поверхностное, а его — спокойное и тяжелое.

Мои попытки избавиться от него не повлияли даже на его дыхание. Что уж говорить об остальном?

— Сегодня я хочу тебя, — еле слышно произносит он, а я теряю дар речи.

Только открываю рот, но оттуда ничего не вылетает. Даже забываю пошевелиться, когда Дима перехватывает мои запястья одной рукой, а второй — пробирается между нами и пытается расстегнуть пуговицу на моих джинсах.

О боже!

— Нет! Не прикасайся, — я пытаюсь сдвинуться, но не могу. Он все еще дприжимает меня к кровати, оставив между нами лишь небольшой просвет для своей руки.

— Дима, прекрати! Что ты делаешь?

Голос срывается, когда пуговица расстегивается.

— Дима! — я пытаюсь извиваться, но бесполезно.

Он — скала. Мне не сдвинуться. Его сила становится для меня проклятьем. Хотя раньше я ею восхищалась. Чувствовала себя защищенной. Чувствовала его власть и отдавалась ей.

Думала, что такой сильный мужчина принадлежит мне.

Но, когда звук расстегнутой ширинки разноситься в тишине комнаты, все уходит на второй план. Остается лишь одно желание — выбраться.

Я не могу быть с ним. Не после других. Больше не могу…

Тяну руки на себя, причиняя себе жгучую боль. Отталкиваюсь пятками от кровати, пытаясь повернуться. Выгибаюсь, надеясь, что смогу сбросить его с себя. Но мое сопротивление дает ему лишь больше возможностей для маневра.

Он стаскивает с меня джинсы вместе с трусиками и опускает их середины бедер, тем самым блокируя мои движения. Но не продолжает. Не пытается меня раздеть полностью. Не двигается. Лишь снова ловит мой взгляд и тяжело дышит.

— Дима… — шепот смешивается с глубоким дыханием.

Кажется, его глаза потемнели еще сильнее, когда он начинает пробираться под мою футболку. Медленно, очень медленно поднимает, пока не обнажает кожу и белый лифчик.

— Не надо, — я задерживаю дыхание, когда он стаскивает чашки лифчика вниз.

— Ты сказала, что я тебя не знаю, — Дима с каждым словом еле касается губами моих губ. — Ты даже не представляешь, как ошибаешься.

Он двумя пальцами сжимает мой сосок, а из меня вырывается всхлип. Не боли. Нет. По телу проносится волна тепла. А Дима проводит языком по моим губам.