Дима «дежурил» у моего университета, чтобы подвести домой.

Привозил подарки из командировок.

Обнимал, когда я поругалась с подругой.

Дима стал моим лучшим другом. И я сама не заметила, как отдалилась от остальных людей в своей жизни. Только с одним человеком я не потеряла контакт, и то все ограничивалось перепиской раз в полгода.

Хотелось проводить время только с мужем. Но чаще всего я проводила время наедине с собой. Читала. Занималась садом. Готовила.

О, как я полюбила готовить. Только в последнее время почти все ужины оказывались в мусорке. Муж не приходил домой…

Я сильнее прижимаю рюкзак к себе. Осталось совсем чуть-чуть. Чуть-чуть, и я смогу позволить эмоциям выбраться наружу. А пока нужно быть сильной.

Машина останавливается у ряда бутиков, и я бросаю Славе улыбку, надеясь, что он получит не сильный нагоняй от мужа, когда тот поймет, что я исчезла.

Выхожу из машины и направляюсь к аутлету, который больше напоминает средневековый замок из кирпича, чем место, где собрались магазины разных брендов.

Слава уезжает на парковку. Хорошо, что у мужа не появилась привычка посылать за мной охрану. Водителя оказалось достаточно. И то, у нас на эту тему возник спор, потому что я не хотела сопровождения. Зря что ли права получала? Но спорить с мужем, все равно, что со стеной. Если он что-то решил, то его мнение уже не поменять. Никакие ссоры, скандалы и даже слезы не помогут. Лучше подчиниться или сделать вид, что сдалась, а потом сделать по-своему.

Водитель не мешал мне. Раньше. Сегодня же я бы предпочла уехать сама. Но выбора у меня нет. Поэтому пришлось придумать многоэтапный план.

Стеклянные двери разъезжаются передо мной, и я окунаюсь в гвалт из разговоров, приправленный громкой музыкой. Из-за слишком сильного сладкого аромата меня начинает мутить, а желудок бурлит, напоминая, что в нем кроме кофе с самого утра ничего не было. Я кладу руку на живот, успокаивая бурление и делаю шаг к свободе.

Прохожу витрину за витриной, напоминающие старые американские магазинчики. Не останавливаюсь ни у лавочек, ни у фонарей, которые будто бы вытащили из старинных фильмов. Глиняные горшки с деревьями меня тоже мало интересуют. Я вижу свою цель и иду к ней.

Останавливаюсь у охранников у заднего входа и ловлю на себе их внимательные взгляды. Сжимаюсь перед ними и опускаю голову. Меня не покидает ощущение слежки. Оно мурашками спускается вниз по позвоночнику и заставляет постоянно оглядываться. Но я не вижу знакомых лиц. Вот только, зная моего мужа, он мог послать за мной кого угодно: хоть бомжа, хоть девушку с грудным ребенком. У этого человека в руках слишком много власти. Раньше меня это не волновало. Но сейчас…

Я последний раз окидываю взглядом людей позади. Две брюнетки в сиреневом и красном шифоновых платьях сидят на лавочке, что-то живо обсуждая. Мужчина с сединой в сером деловом костюме, стоит с несколькими бумажными пакетами в руке и скучающе рассматривает витрину. Из магазина выбегает девчушка лет восемнадцати, прыгает на шею мужчине, целует его в щеку и передает пакет. Она с двумя русыми косами и драных джинсах разительно отличается от мужчины, который расплывается в улыбке, берет ее за руку и идет к следующему магазину. Другие люди тоже не вызывают подозрение. Все заняты своими делами. Но что-то явно не так. Интуиция меня редко подводит.

Поэтому я быстро ныряю в проход и оказываюсь под затянутом тучами небом. Достаю телефон из кармана. Отправляю сообщение: «я на месте». Не проходит и минуты, как рядом тормозит джип.

Я машинально делаю несколько шагов назад. Сердце стучит так сильно, что заглушает визг тормозов.

Я оглядываюсь и хочу рвануть обратно в торговый центр, в относительную безопасность, когда пассажирская дверца распахивается и из темноты машины показывается знакомое лицо со щетиной и русыми волосами. Голубые глаза впиваются в меня, губы поджаты.

— Садись, у нас мало времени! — Артем оставляет дверцу открытой, а сам цепляется за руль.

Как только я забираюсь внутрь, машина срывается с места, а мне на колени падает пухлый конверт. Я открываю его и достаю несколько маленьких книжечек.

— Новые паспорта и водительские права, — Артем резко поворачивает, и мне приходится вцепиться в сиденье, чтобы меня не выбросило из кресла. — Билет на самолет тоже там. Ты летишь во Владивосток, а потом уже сама решишь, куда направишься. Сначала нужно убраться подальше из Москвы. Ты наличку приготовила?

— Да, — шепчу я, пока пытаюсь пристегнуться, что выходит крайне плохо с учетом, что Артем обгоняет машину за машиной. Он так крепко сжимает руль, что необъятные бицепсы под черной футболкой напрягаются. — Спасибо тебе. Если бы не ты…

Мне приходится прикусить губу. Перед глазами мутнеет, а грудь сжимается. Скрываемые последние два дня эмоции начинают рваться наружу, как только я оказываюсь в безопасности. Пока рано. Я сильнее впиваюсь зубами в нижнюю губу. Мне наконец удается пристегнуться. Откидываюсь на спинку кресла и цепляюсь в новые документы. Они —мой единственный шанс.

— Я же говорил, когда ты замуж за него выходила, что что он — не тот человек, каким кажется, — Артем в очередной раз перестраивается.

Остается совсем недалеко до аэропорта.

— Не напоминай, — я прикрываю глаза. — Не сейчас, пожалуйста.

Мой голос еле слышен. А я готова сорваться в бездну. Желудок сводит, глаза горят, нижняя губа трясется. Я сильнее сжимаю челюсти, делаю глубокий вдох и отрываюсь от спинки кресла.

Засовываю документы в рюкзак, и смотрю на Артема. Он сосредоточен на дороге. Его движения хоть резкие, но уверенные. А взгляд не отрывается от цели. Артем — единственный человек, к кому я могла прийти с любой проблемой. Но никогда не думала, что придется просить помощи, чтобы сбежать от мужа.