И, конечно, рана на боку. Аля не могла на его развороченный бок смотреть.

Она еще подумала, что он по возрасту ровесник ее однокурсников. Но те по сравнению с ним воспринимались такими детьми. Инфантильные, рыхлые, ничего не видевшие в жизни, кроме компьютерных игр.

Боже, каким все казалось далеким. Еще сегодня утром она бежала на лекции, суетилась. А теперь? Уставилась в миску с кашей, сжала покрепче в руке грубую деревянную ложку. Пахло бараньим жиром. Она сцепила зубы и стала доедать, пока совсем не остыло.

Так странно было осознавать себя в этом шатре, в этой красной одежде, в украшениях. И отголоски переживаний от всего увиденного. Она невольно вздрогнула и задышала часто и глубоко. Ведь если бы победил не он, а тот, другой, который был в богатой одежде… Ей вспомнился его взгляд, горячий и алчный. Как будто он хотел живьем ее сожрать. Не так уж она была инфантильна, чтобы не понять, что он стал бы с ней делать.

Подумала так и снова передернулась. Надо было как-то выразить этому парню благодарность, но она не знала ни слова на их языке, не знала даже его имени. Да и, если честно, моментами, поглядывая на него, задавалась мыслью – а нужна ли она ему вообще со своей благодарностью?

Потому что он как принес ей еды, так с тех пор вообще перестал замечать ее.

Сам быстро доел, отставив миску куда-то в сторону, потом подошел к пологу и выглянул. Аля уж думала, опять уйдет, но нет. После этого к нему в шатер вошли еще четыре молодых воина. Одного, того, круглолицего, она узнала, других видела впервые. Все они, проходя внутрь, косились на нее.

Однако тот парень что-то сказал и сразу увел их вглубь шатра. Там они уселись кружком и довольно долго говорили о чем-то. О ней как будто забыли, и, наверное, это было хорошо. Аля поставила пустую миску на плетеный столик и затаилась, стараясь казаться меньше и незаметнее.

Но вот совещание окончилось, молодые воины стали расходиться. Один направился к ней, она вся сжалась, а тот взял со столика ее пустую миску и вышел.

А ее… хозяин? или как еще его звать? Подхватил с пола свою миску и тоже вышел.

Она осталась одна в шатре.

Тем временем совсем стемнело и наступила ночь. А ночью вообще все иначе. Аля очень плохо представляла себе, что теперь будет. И надо же где-то спать… Не успела додумать, полог шатра снова колыхнулся, вошел тот круглолицый. Отводя взгляд, бочком приблизился и положил недалеко от нее наземь большой глиняный горшок. И тут же вышел.

Аля сначала не могла понять. А когда поняла, готова была сгореть от стыда. Это же ей… э… для естественных надобностей? Ужас какой… Она не могла к тому горшку прикоснуться, да что прикоснуться! Она не могла пошевелиться.

Некоторое время в шатер никто не заходил. Потом вернулся этот… хозяин ее. Глянул искоса в сторону горшка. Аля чуть сквозь землю не провалилась. А он прошел вглубь шатра, туда, где прямо на земле были набросаны шкуры и куски войлока. Взял одной рукой кусок темной ткани и стал стелить, а потом улегся спиной к ней на здоровый бок.

И… все? Уснул?

Аля не могла поверить. Некоторое время еще сидела, нервно прислушиваясь. Наконец усталость взяла свое, она свернулась комочком у стенки шатра и задремала.

Разбудил стон.

Тихий, но такой явственный.

– Ммммм… Ммммм!

Подскочила с колотящимся сердцем. В первый момент не могла понять, где находится, что происходит, потом дошло – шатер. А это он во сне стонет, наверное, воспалилась рана. И как тут быть? Надо же кого-то на помощь звать, а она ни слова не знает на их языке.

Мужчина снова застонал и стал метаться во сне.

Что делать? Аля зажала ладонями рот, стала оглядываться. Потом все-таки пересилила себя. Встала и тихонько подошла, хотела посмотреть. Но только она приблизилась, как он мгновенно перевернулся и схватил ее за руку.

Она так и застыла, глядя в его глаза.

А у него взгляд был дикий и сосредоточенный, как у потревоженного хищника. И такой глубокий, что Аля просто увязла. Он тоже замер, глядя на нее, брови сошлись на переносице. Сжал ее руку сильнее и потянул на себя.

И тут она наконец очнулась, заговорила, сбиваясь от волнения, потому что стало страшно – вдруг он решит, что она пыталась убить его или еще что-то замышляла.

– Ты стонал во сне! Тебе было плохо! Ты… У тебя рана! Она же воспалилась.

Потом осеклась под его взглядом и прошептала:

– Я хотела помочь. Правда. Я…

Ну вот. Сказала.

Только он все смотрел на нее и хмурился. Ну да, конечно, он же ни слова из того, что она говорит, не понимает. Стало жаль себя и захотелось плакать. А парень неожиданно перехватил ее руку выше и приподнял рукав. Взглянул на татуировку на запястье, потом ей в глаза.