Лишь через полгода все начало устаканиваться, потому что появились первые результаты коренного слома старого строя. Улучшилось финансовое состояние дистрикта, повысился уровень жизни. Харви часто повторял, что подданные не оценят наших жертв, но я каждый раз горячо с ним спорила. Однажды, сидя в восстановленном мамином кафе со своим мужем, я стала свидетелем милой сцены. К нам подбежала девочка и протянула листок, на котором были нарисованы мы с Харви, побеждающие тор-ана. Маленькая подданная подарила его нам со словами благодарности. Уже в свои юные годы она понимала куда больше, чем должна была. Этот рисунок Харви повесил в своем рабочем кабинете в Аклуа Плейз и каждый раз, когда становилось сложно или казалось, что все накрывается задницей аркха, когда он задавался вопросом «зачем мы все это делаем», я указывала ему на этот рисунок.

Лоби родила девочку. Здоровую, крепкую, розовощекую. Она, наконец, открыла мой подарок, тот самый, что получила во время моего танцевального дебюта, и осталась довольна. Вскоре и мне предстояло рожать…

— Я долго думал, что подарить тебе на рождение нашего сына, — нежно поглаживая мой огромный живот, произнес Харви. Пузожитель пихнул ножкой папину ручку, вызвав его довольную улыбку. Они могли подолгу так забавляться: папа щекотал пяточки сыну, а сын дрыгал ножкой. — Думаю, опасности больше нет…

— Папа? — обрадовалась я.

— Я связался с Марком Гаем сегодня днем. Он считает так же. Если хочешь, уже завтра твой отец может вернуться. Можешь рассказать о нем Тану и Альби.

— Не стоит. Пусть лучше папа сам расскажет…

Через двадцать лет

— Жители девятого дистрикта. Напоминаю правила безопасности: выходя за пределы купола не покидайте безопасной зеленой зоны, не заходите за охранные ограждения, держите при себе кислородные маски и индивидуальные средства защиты. Дозволяется собирать ягоды и фрукты, овощи и орехи для индивидуального потребления или частной торговли. Нахождение за куполом свыше трех часов в день может привести к проблемам со здоровьем, поэтому не превышайте установленных лимитов.

— Неужели у нас получилось? — улыбнулась я, глядя на Альби. Такую взрослую и уже замужнюю женщину.

— Это только начало, Ланни. Ты не представляешь, какие невероятные проекты мы готовим!

Руководство Лисмен Эколоджик я делегировала ей. Ну какая из меня глава экологической компании? Этим нельзя заниматься, этим необходимо жить. А у Альби глаза блестели при одном лишь упоминании земли.

— Что бы вы делали без Танар Технолоджи? — поддел брат, подкидывая к потолку Ричарда.

— Тан, перестань! У меня сердце замирает, когда ты так делаешь!

Но младший сын радостно верещал. Он обожал летать под потолок.

— Перестань волноваться, любимая, тебе это вредно, — Харви поцеловал меня в висок и позвал всех к столу. Сегодня — двадцатая годовщина нашего правления, которую пышно празднует весь дистрикт. Небо всю ночь не утихало. Гремели салюты, сигналили волары, подданные пели громкие песни и кричали «слава Хартманам». А когда-то давно кто-то говорил, что подданные не умеют быть благодарными. Это не правда. Умеют. Еще как. Я с теплотой и восхищением смотрела на мужа. Все двадцать лет и вот сейчас все так же.

А еще двадцатая годовщина порадовала нас тем, что болезнь Торкинсона официально признана излечимой. Конечно, последствия для организма весьма существенны — треть пациентов, в зависимости от стадии и запущенности процессов, оставались инвалидами, и всю жизнь им приходилось проводить в телепатоколяске, но большая часть полностью излечивалась, а, в случае приема лекарств, удавалось избежать рецидивов. Фонд продолжал работу, но был расширен. Ведь кроме болезни Торкинсона существовали и другие… Кстати, лечебную часть возглавила Лоби. Григорий отказался, пояснив, что его удел — находиться в поле, ежедневно спасать жизни, но он активно сотрудничал с нами, часто проводя наиболее сложные операции.

— Как думаете, — негромко произнесла я, и за столом вмиг стало тихо. — Почему дедушка запретил поддерживать его жизнь? Ведь если бы он в нас поверил, то сегодня сидел бы сейчас за этим столом. Мы же простили его. Почему он не боролся?

Стало невообразимо грустно. И дня не проходило, чтобы я не вспоминала фета Сайонелла. Ведь только благодаря ему все так, как есть сегодня…

— Он верил в нас, Александрин, — уверенно заявил отец. — Но не смог простить сам себя…

Такова жизнь, как любит говорить Лоби. Кто-то рождается, кто-то умирает. И, наверное, это правильно. Мы больше не грустили. Ни в тот вечер, ни в следующий, ни в какой-нибудь другой.

Наши с Харви дети, а их народилось целых восемь, с удовольствием вливались в дело управления дистриктом. Они входили в шар, занимались благотворительностью, осваивали международные отношения. Мы пытались научить их самому главному: доверию. Ведь если бы Харви не поверил мне тогда, когда Зейда путем интриг пыталась нас развести, не было бы сейчас детей. И меня, наверное, уже не было. И Харви тоже. А где сейчас Зейда? Увы, она умерла в родах. Ее пытались спасти. Правда, пытались. Но… такова жизнь! Для всего дистрикта Питер — наш с Харви ребенок. И никто не осмеливается сказать, что это не так.