Шрифт:
– Никогда!
Змей Ибрагим оставил дневник художника у себя, используя удобный момент. Он выждал время и пришел с этой вещью к султану, чтобы погубить ее, своего врага. События закружились водоворотом, люди и слова сменяли друг друга. Хюррем на мгновение показалось, что план Ибрагима сорвется. Однако тетрадь исчезла, словно призрак. Исчезла, чтобы сейчас появиться вновь и стать ее гибелью… В каком положении она оказалась, в глазах стояло марево, выхода не было. А валиде между тем говорила своей ненавистной невестке:
– Теперь слушай меня внимательно, Хюррем. Если эта тетрадь попадет в руки моего сына, конец придет не только тебе, но и моим обожаемым внукам, я даю шанс их спасти, потому что я их люблю, решать только тебе. Если ты хочешь спасти жизнь своих детей, ты немедленно отсюда уедешь, исчезнешь, и никто не будет знать, где ты находишься. Поедешь далеко. Ты либо уедешь, либо будешь приговорена к смерти и казнена вместе с детьми, тебе решать, говори, я жду твоего ответа!
– Валиде, вы ошибаетесь, прошу, будьте справедливы, я не совершила ничего дурного! – Хюррем отчаянно умоляла.
– Я прочла каждую строчку, Хюррем, и, что бы ты ни говорила, это ложь, ты согрешила!
– Нет, никогда, я могу поклясться даже своими детьми, я люблю повелителя и никогда не изменю ему, никогда!
– Что же это значит!? – валиде указала на тетрадь.
– С Лукой мы жили по соседству, дружили с детства, росли вместе. Татары налетели и убили мою семью, меня схватили и увезли, я думала, что он погиб… и вдруг, годы спустя, мы случайно встретились во дворце. Я была так взволнована, когда его увидела, просила оставить меня, даже золото предлагала, лишь бы он уехал, умоляла забыть меня. Я не изменница и могу поклясться, в моем сердце живёт лишь любовь к моему повелителю!
– Только ложь в твоих словах.
Все было напрасно. Хасеки оказалась в кольце, которое сжималось вокруг нее, словно узкий колодец. Бесполезно было бороться, Хюррем лишь растерянно повторяла:
– Валиде… валиде....
10
Она проснулась внезапно и резко. Какое-то время Хюррем понадобилось, чтобы осознать, что происходит. В комнате было темно, сквозь узорную решётку можно было разглядеть луну высоко в небе. Неизвестно, сколько проспала она после своего нервного срыва, но сейчас была ночь. Она лежала в кровати, заботливо переодетая Мерием в ночную одежду.
Постепенно до султанши стало доходить, почему, собственно её сон прервался. Кто-то или что-то тянуло её сорочку куда-то в сторону. При лунном свете она различила нечто небольшое и круглое, деловито тянувшее её неведомо куда. Нетрудно было догадаться, что это была Гизем. Хюррем хотела поймать проказницу, чтобы погладить, но кошка не далась. Она убежала к дверям и выжидательно села там, помахивая хвостиком и сверкая своими загадочными глазами. Опустив ноги в толстый ковёр, Хюррем прошла до двери. Как будто только и дождавшись этого, Гизем выскользнула за дверь. Это было даже забавно, и Хюррем, не задумываясь, вышла в коридор.
Пройдя до конца коридора, она заметила, что входная дверь была приоткрыта. Это было странно, и Хюррем осторожно стала подходить ближе, прихватив на всякий случай подсвечник потяжелее. Вскоре стали слышны и голоса. Разговаривали Периде и, как ни странно, Мерием.
– Скажи мне, кто он! – говорила Мерием.
– Говорю тебе, откуда мне знать.
– Но ты видела его, сама же сказала.
– Его лицо было закрыто.
– Он разговаривал с тобой?
– Сказал держать в порядке дом, а сад не трогать.
– Ну, скажи хотя бы, каков рост, голос, мне очень любопытно!
– А ну хватит, заходи в дом! – голос Периде хатун стал сердитым.
– Позволь ещё немного подышать, такой воздух…
– Довольно, потом еще поговорим.
Хюррем еле успела шагнуть за колонну, как Мерием вошла в дверь и прошла по коридору. Хюррем поспешила в свою комнату, стараясь не шуметь, и легла в постель. Через какое-то время к ней заглянула служанка, но султанша притворилась спящей. Всё это было очень странно. Хюррем чувствовала всем нутром, что здесь что-то не так. Почему это Периде разрешила выйти её служанке в сад, что это за доверие такое. Как странно они разговаривали, как будто знают друг друга, хотя днём и двух слов не сказали между собой. О ком расспрашивала Мерием, хотя это и так понятно, о хозяине этого дома, о том, кто держит их в плену. Их или же только её…
Хюррем очень не хотелось думать, что её служанка Мерием – предательница, но по своему горькому опыту она знала, как часто предают слуги. Будь она во дворце Топкапы, то знала бы, что ей нужно делать в данной ситуации, однако здесь среди чужих людей в незнакомом доме нужно было крепко подумать, как действовать. Хюррем не могла в таких условиях устроить, например, допрос с пристрастием, а ведь он бы сразу раскрыл все тайны.
Она вспомнила свой недавний сон про тетрадь Луки. Он был настолько реален, валиде, как живая, да упокоит Аллах ее душу. К чему вдруг приснилось это, когда уже пройдет тот давний страх… От Луки было ещё и письмо, из-за которого Хюррем тоже могла очень сильно пострадать.