– Миранда, – вскрикнула подруга и побежала ко мне. Мы обнялись и радостно, сквозь слезы, засмеялись.

– А теперь пора отсюда побыстрее убираться, – процедил Дирк. Он так пронзительно глянул, что я вся сжалась.

– Идем, Фанни, быстрее.

И мы с девушкой побежали к выходу. Я знала, куда идти, и вела нас. Ни разу мы с Фанни не оглянулись, и лишь когда появилась лестница, я сняла свой жакет и отдала его девушке, чтобы она смогла прикрыться. Вот тогда позволила себе посмотреть назад. Дирка не было, он словно испарился.

– Ах, Миранда, как же я испугалась. – Подружку всю трясло, словно после холодного душа в монастыре.

– Как ты умудрилась заговорить с неизвестным мужчиной да еще спуститься с ним в трюм? Больше от меня ни на шаг. – Меня саму колотило от пережитого. Если бы не благородный Дирк… даже страшно представить, что бы случилось с Фанни.

– Я не знаю, Миранда. – Фанни смотрела на меня, как беспомощный котенок, в ее светлых глазах блестели слезы. – Ты задумалась, глядела на воду, а он, матрос, такой симпатичный, драил палубу и подмигнул мне. Я подошла, мы разговорились. Миранда, он предложил показать корабль, и я согласилась. А потом… потом.

– Все хорошо. – Я ласково поправила волосы Фанни. – Осталось совсем немного, и мы прибудем в порт Таруфа, а там наймем экипаж и поедем ко мне домой. Фанни, как же я соскучилась по маме, по своей комнате, по саду. Я тебе покажу мое любимое место с дивным видом на море. Кругом кусты белых роз, деревянные качели, которые мой отец сделал для нас с мамой. Мы будем с тобой качаться и есть самую сладкую в мире клубнику.

Воспоминания разбередили рану, и я крепче прижала к себе Фанни. Сейчас она была так нужна мне, даже больше, чем я ей.

Теплый, морской ветер быстро высушил наши слезы, мы крепко держались за руки и до боли в глазах всматривались в горизонт, где уже виднелся городок Таруфа. Чайки пронзительно кричали в небе, забегали матросы, выполняя приказы капитана. Некоторые из них бросали на нас хмурые взгляды, Фанни жалась ко мне, прижимая к груди небольшую сумку со всеми вещами. Я же пыталась найти Дирка, но тщетно, благородный матрос так и не попался мне на глаза.

––

флер* – обращение к девушке

флерон** – обращение к мужчине

Глава 2

– Я никуда не поеду! – крикнула со злостью и сильнее обняла мамины колени. Дурацкие слезы побежали по щекам, и я рвано выдохнула. – Пожалуйста.

– Ты поедешь! И прекрати мне дерзить, Миранда, – рявкнул отчим, его цепкие пальцы больно схватили меня за локоть, резко поднимая. – Маме необходимо лечение, и мы поедем в другую страну, ты будешь помехой.

– Нет!

Я сопротивлялась как могла, протягивая руки к мамочке, пока Саймон волок меня из спальни. Мама зажала ладонью рот, сдерживая крик. Такой я ее и запомнила. Беспомощной, разбитой, слезы бежали по ее щекам, но она не встала на мою защиту.

Обида на маму не могла долго держаться на сердце. И на первое ее письмо, где она просила прощения и умоляла меня понять, почему они не могли меня взять с собой. Я ответила, что очень жду, когда она приедет за мной.

Мама обещала приехать в одном из писем, потом в другом, но детская надежда продолжала жить, пока письма от мамы не прекратились и не стали приходить раз в месяц короткие, холодные записки от отчима. Мои вопросы, когда меня заберут домой, полностью игнорировались. Монахини пожимали плечами, а потом сестра Сара по секрету рассказала:

– Миранда, деньги на твое «проживание» поступают постоянно. Но, боюсь, в следующем месяце тебе придется сменить комнаты на верхних этажах на комнатку внизу. Я слышала, как старшая сестра обсуждала это с настоятельницей. Твоя семья заплатила меньше, чем обычно, и в письме виконт Даркес сообщил, что такая сумма теперь будет поступать в бюджет монастыря.

Действительно, в последний день месяца меня переселили на первый этаж. Здесь было не так комфортно, как наверху. Комнаты плохо отапливались, холодная вода для умывания, скудная еда, а также составлен список дежурства на кухне.

Самым унизительным было для меня, когда пришлось накрывать на стол для богатых девушек, и одна из них заявилась раньше всех в столовую.

– Миранда, а я думала, Сьюзен пошутила, когда говорила, что тебя перевели к нищим.

Последнее слово было выделено едкой интонацией. Я молча продолжала свое дело, лишь сильнее склонила голову. На завтрак у хозяек верхних этажей оказались овсяная каша с малиной, горячие лепешки и ароматный кофе. Это не шло ни в какое сравнение с одним яйцом, вчерашним подсохшим хлебом и несладким чаем. Негодяйка же продолжала меня донимать. Она шла следом и саркастично замечала: