Шрифт:
Я не буду такой, как она. Я обязательно научусь. Прочту книги. Поищу информацию в интернете. Сделаю всё возможное, но у моего ребёнка будет более счастливое детство, чем у меня. Ему не придется что-то делать, чтобы завоевать мою любовь…
Очередной толчок выбил все мысли о будущем. Вернул в "здесь и сейчас ". Я больше не могла думать ни о чём другом, кроме как о своём мужчине. О его глазах, пожирающих мои эмоции. О его руках, на своём теле. О члене, осторожно проникающем в меня.
Тело пробили судороги. Я кончила, не переставая звать своего единственного хозяина. Рассыпалась в его объятиях на мелкие осколки, а следом за мной излился он. Но то был только первый голод. Подняв на руки, Рагнар перенёс нас в гостиную, положил на диван и снова ворвался в меня.
— Не будешь больше херню нести? — рычал он, проникая всё быстрее. Заставляя змеёй выгибаться в его руках.
Я толкнула его. Заставила сесть. Хотя тут следовало бы сказать, что мой единственный хозяин сам позволил это сделать, потому что у меня для этого, без его дозволения, не хватило бы сил.
Он сел на диван, а я обхватив руками толстый член, провела рукой по нему, за что получила обжигающий до возбуждения взгляд и шлепок по ягодицам, за свою медлительность.
— Н–ет… — простонала, принимая в себя каменную плоть. — Мне уже без разницы… любовь это или болезнь… Тобой я согласна болеть всю жизнь… — уткнувшись в его лоб своим, призналась сквозь стон. — Но если…
Я была прервана. Не успела договорить, как руки Рагнара с моей попы сместилась выше и по-собственнически прижала к массивному телу мужчины. А его губы обожгли мои в раскалённом поцелуе.
— Но если предашь... Хотя бы раз, — не отказываясь от своего замысла, решила предупредить. Даже если ему будет смешно и он не воспримет мои слова всерьёз. Я никому не позволю больше решать распоряжаться собой. И быть преданной больше не хочу. Это слишком больно. — Я убью тебя.
— Как скажешь, — усмехнулся он, опрокинув меня на диван и трахал, гранича между нежностью и жёсткостью.
Он заполнял собой до краев, опуская на самое дно. В самое пекло порока и грязи. Возвращая в мир, построенный лишь для нас двоих.
— Р-Рагнар, ещё… ещё…ммммм....
— Стерва моя... Наконец-то моя. Никуда не денешься больше.
— Не денусь, — кричу до хрипоты, впиваясь ногтями в обивку дивана. — И ты никуда не денешься. До конца дней только моим будешь.
— И на этом, и на том свете, — словно клятву даёт и запечатляет поцелуем.
Эпилог
Чуть меньше года спустя
— Аааааааа... Твою ж.... Почему так больно? — выругавшись, я вцепилась в простыни.
Выгнулась так, что казалось вот-вот сломаю позвоночник. И плевать. Уверена, это не так больно, как рожать.
Чёрт! Когда же это наконец закончится?
— Тужься... Давай.. Ещё... — обрывками говорила акушерка. Или это я её плохо слышала.
— Сука, сделай уже что-нибудь с ней!
— Что вы делаете? Вам нельзя сюда...
Дверь в палату с грохотом врезалась в стену, а за ней вихрем ворвался Рагнар. Тяжело дыша, я схватила его руку, когда он потянулся ко мне. Ногтями впилась в его кожу, будто хотела хоть немного взять у него сил, потому что боялась... Боялась, что не хватит моих. Или случится что-то с детьми. Уже два часа прошло, почему один хотя бы не вышел?
— Я ведь просила тебя не входить. Тебе не стоит здесь находит...
Моя фраза обрывается криком. Боль простреливает тело, будто кто-то изнутри ломает все кости.
— Вытащите из неё детей, пока я бошки вам всем не прострелил, — проорал Рагнар, достав пистолет.
Бедные медсёстры и акушерки закричали. В палату вбежали отцы. Мой и Рагнара.
— Ты что творишь? — папа пытался выхватить оружие, пока отец Рагнара приказывал медперсоналу вернуться к родам. Обещал, что с ними ничего не произойдёт. И перекидывал всё на тонкую душевную организацию его сына.