— Я смешить могу темницу, будут стены веселиться, — хохотнул Мик и привычно зазвенел бубенцами.

— Охотно верю, — усмехнулся, наконец, князь. — Язык бы тебе обрезать за твою дерзость. — Мик сглотнул, надеясь, что ужаса на лице не отразилось. — Но какой шут без языка?! Так что я поступлю по-другому. Слушай моё повеление — нынче же приказываю тебе жениться. Авось женитьба пойдёт тебе на пользу, перестанешь на чужих женщин заглядываться.

«Не забыл» — подумал Мик, — «и не простил». Ну да. Князь Литар никогда ничего не забывает. Но его — и женить?

— Дурачка — женить? — Послышались недоумённые шепотки за спиной.

Мик упал на колени, стукнулся лбом об пол и заголосил:

— Пожалейте вашкняжество! Дурачок шут жизни совсем не знал, а вы его и последней милости лишить хотите. Чтобы света белого не взвидел! Пожалейте несчастного дурачка!

И снова бухнулся об пол головой. Княжеские приближённые захохотали. Да уж. Сегодня шут их знатно насмешил. Будет о чём вспомнить. Но Мику было совсем не до шуток. Не себя было жалко, а будущую жену. Будь она хоть тридцать раз горбатой уродиной или что там ещё князь придумает, а быть замужем за дурачком — небольшая радость. Её же свои со света сживут! Но нет. Видно князь лишил твёрдо.

— Поднимись, шут и посмотри на свою будущую жену. А чтобы ты не думал, что я тебя наказываю — объявляю при всём честном народе — если переживёшь сегодняшнюю ночь, дам тебе свободу.

В голосе князя слышалась какая-то издёвка. И почему он не должен пережить эту ночь? Мик встал, привычно поправил шапку и посмотрел на князя. Возле него стояла та самая вчерашняя пленница. А её держало под руки двое воинов. И глазами она так и сверкала. Неужели?! Мик и вздохнуть не успел, как князь кивнул воинам и они вывели пленницу вперёд и поставили напротив Мика.

— Вот твоя невеста, шут. Или недоволен ты? — И что-то такое в голосе князя и в глазах. Ненависть и удовлетворение? А пленница смотрела так гордо, вскинув голову и в глазах её плескалась чистая ненависть. Такая убьёт и не постесняется. Но красивая. Мик даже забылся на мгновенье. Волосы как тёмные волны, перевитые в косы, глаза, полные зелени, движения плавные. Наверное, тоже княжеских кровей. На сердце стало тяжело так, как давно уже не было.

Отмерев, Мик снова бухнулся на колени, привычно подметя шапкой пол.

— Чистое сердце,

Прекрасная дева.

В глазах её слёзы,

А губы как розы.

Продекламировал привычно и скосил глаза на невесту. Та посмотрела на него с презрением, которое вдруг непривычно задело его.

— Ну вот и решено. — Хлопнул в ладоши князь, скривившись, словно съел кислую ягоду. — Поскольку Великих служителей у нас тут нет, да и негоже было бы их беспокоить по таким пустякам. — Ну да, никто ведь дурачка не обвенчает. — Я сам поженю вас. — Придворные зашептались. Это действительно было неслыханно. Хотя князь Литар мог позволить себе всё что угодно, даже такую шутовскую свадьбу. — Княжеский шут, моим именем я дарю тебе своё высочайшее произволение и объявляю тебя мужем, а эту пленницу — твоей женой. Да будет вам в браке совет да любовь. — Кто-то заулюлюкал. — А брачную ночь вы проведёте в Ледяном Дворце. — Усмехнулся князь. И очень уж кривой вышла эта усмешка. — А пока уведите их. — Кивнул он.

И вот тут то Мик понял о чём говорил Его Высококняжество. Дарует он свободу, держи карман шире. Это не больше, чем насмешка. Никто ещё не пережил ночь в Ледяном Дворце посредине зимы.

А их уже повели к его каморке, подталкивая в спину. Мик шёл первым, поэтому не видел лица новоиспечённой жены, но слышал внезапно обострившимся слухом её тихие, почти невесомые шаги. Как паршиво всё получилось.

Стражники остановились у его каморки, открыли дверь, буквально впихнули туда их обоих, захлопнули дверь и заперли снаружи.

Тянуло повернуться и посмотреть на новоиспечённую жену, но Мик не стал. Вместо этого зачем-то подошёл к кровати. Совсем не княжеской была его каморка. И слишком мала, для того, чтобы жить здесь вдвоём. Но жить им после сегодняшней ночи вряд ли придётся. И что-то новое всколыхнулось в груди. Мик робел. Не знал, что сказать той, кого князь назвал его женой и не знал, как начать. Даром, что шут, в карман за словом не лез. Но это была всего лишь маска. А вот если открыть себя истинного…

Но Мик не успел. Только шагнул к кровати, чтобы поправить одеяло. Да и по правде спать хотелось после ночи в камере. Тем более, что этой ночью сна не предвидится. Наклонил голову, бубенцы зазвенели. Поэтому и не услышала шагов. Когда холодная сталь коснулась горла, он вздрогнул и невольно дёрнулся. И услышал за спиной.

— Мне терять нечего. Если ты тронешь меня, я тебя убью. — И столько ненависти было в словах, что Мику стало не по себе. Он снова дёрнулся и лезвие (наверное, кинжал) прочертило кровавую дорожку по шее. — Ты меня понял?

Пусть считает его за дурачка. Хотя почему-то её ненависть больно ранила. Он первый раз в жизни видел эту девушку (хотя нет, сегодня — второй), а она уже возненавидела его.

— Пусти меня краса-девица, — Мик скорчил жалостливую рожу, а потом расхохотался. Смеяться, как и плакать на заказ он умел лучше всего.