– Эн-ха, гэл. Гэл шша вуу, - она указала рукой во мрак пещеры.

Возвращаться в склеп, полный мертвецов, не хотелось, но и оставаться ночью без укрытия в мире, где цивилизация ещё не успела уничтожить всех хищников, было глупо. Подумав секунду, я выбрал компромисс - короткий коридор от входа до большого зала отлично подойдёт для ночёвки. Главное - зажечь костер, отгородившись ним от ночной темноты и скрывающихся в ней опасностей.

Огонь… Собирая дрова, таща их по склону вверх, я думал, как его разжечь. Для начала проверим самое простое решение, ведь ни добывать огонь трением, ни высекать искры я не умел.

Вдохнув побольше чистого воздуха, иду в темноту пещеры. Странно, но я видел в темноте, пусть плохо, контуры предметов не четкие, но и этого за собой раньше не помнил. Через десяток метров ноги проваливаются в мягкую золу. Осторожно передвигаю ступню, и пальцы чувствуют тепло. Ещё шаг, и ступня отдергивается от жара, а в темноте тускло зажигаются красным светом разворошенные угли. Чихая и кашляя от поднятой пыли, сгребаю это сокровище на широкий плоский камень, подобранный у входа, и бреду назад. Широко улыбаясь, показываю спутнице находку.

– Огонь!

– Гэл!
– она тоже улыбается, и склоняется над грудой сухих веток, выхватывая тонкие палочки.

Раздуть тлеющие угли оказалось не таким простым делом. Через пару выдохов меня скрутил приступ кашля, пришлось пережидать. Вторая попытка была успешнее - нет, кашель снова не дал довести дело до конца, но наблюдающая за мной девчонка упала рядом на колени и стала раздувать все ярче светящиеся угли. Наконец, вспыхнули первые ветки, к своду пещеры потянулся лёгкий дымок, тут же подхваченный сквозняком. Отдышавшись, я подкидываю дрова в разгорающейся огонь, и, с наслаждением вытягиваюсь рядом. Веки сами закрываются, и уже сквозь дремоту я чувствую, как на меня падает охапка пахнущего солнцем и степью разнотравья. Перекатываюсь на эту перину, подставляя спину теплу, и, наконец, как награда за этот долгий день, приходит сон…

Проснулся я затемно. Костер ещё горел, рядом, свернувшись в клубочек, словно котенок, тихо сопела носом девчонка. Я несколько раз вдохнул ночной прохладный воздух, прислушиваясь. Лёгкие ещё болели, но хрипы пропали. Да и жара нет… Иду на поправку? Хотелось бы, здесь нет больниц, врачей и лекарств, помощи не будет.

Встал, голова не кружится. Уже хорошо… Несколько наклонов и приседаний, чтобы разогреть мышцы. Дыхание сбилось, выступил пот… но это нормально, просто тело слишком ослабело. Болезнь, уничтожившая обитавшее здесь племя, убивала быстро, но, не справившись с первого раза, так же быстро отступала.

Сажусь у огня, и внимательно рассматриваю спящую соседку. Да, я не ошибся - это совсем другая ветвь людей. В той, прошлой жизни, антропологи так и не пришли к единому мнению, почему они исчезли. Толерантная Европа отрицала причастность к этому кроманьонцев, десятками и сотнями движущихся из Африки. Но всего за две тысячи лет после их появления, неандертальцы исчезли. Просуществовав четверть миллиона лет, пережив несколько ледниковых периодов, научившись выживать в суровых условиях, они проиграли. И вымерли… Вот эта маленькая женщина, не имеет будущего. Или её дети и внуки. Или я…

Ладонь помимо воли снова потянулась к лицу, и я провел пальцами по выпуклым надбровным дугам. Странное ощущение… За этот день я словно привыкал к этому телу, мышечная память возвращалась, часто идя в разрез с привычными из прошлой жизни движениями.

Прошлой жизни… я ведь помнил, что умер. Нельзя выжить, когда рядом с закладывающим уши воем падает снаряд. Вспышка, оглушительный грохот, и темнота стали закономерный итогом необдуманной попытки вырваться из раздираемой войной страны…

За спиной, во мраке пещеры, что-то с глухим ударом упало. Я вскочил на ноги, вглядываясь в тускло освещенный зал с мертвецами. Крысы? Хорьки? Или кто то опаснее?

Девчонка моментально проснулась. Она с минуту прислушивалась, а затем решительно вытянула руку, указывая в дальний угол. Идти туда?

Я подхватил горящую палку из костра, и стараясь не вдыхать тяжёлый запах, пошел вглубь зала. Слева в стене высветилось одна ниша, другая… В третьей на ворохе шкур лежал мертвый старик. Палка зачадила, огонь замерцал, собираясь погаснуть.

Четвертая ниша тоже не была пустой. У входа лежала женщина. Возраст сложно определить, но вряд ли она была слишком старой. Глаза закрыты. Не дышит… Внезапно одна из шкур пошевелилась, и из под нее показалась детская рука. Маленькие пальцы пытались стянуть тяжёлую шкуру, но это не получалось.

Я нагнулся, потянул за мокрый вонючий мех, оттаскивая его в сторону. На меня смотрели дети. Двое детей четырех-шести лет от роду. Голые, худые, как узники Освенцима, на грязных лицах потёки от слез.

Факел погас, но свет не пропал. За моей спиной стояла маленькая неандерталка, сжимая в руках ярко пылающую ветку.

– Эн - и!

Дети поползли к ней, один мальчик попытался встать на ноги, но снова упал на четвереньки. Слабые… Я подхватил его на руки, вес совсем не чувствовался. Отнес к костру, вернулся за другим. Жестом указав спутнице на детей, взял у нее горящую ветку и пошел дальше, осматривая темные провалы ниш в стенах пещеры.