У меня создавалось ощущение, что Кифер мучился не меньше нашего. Мы танцевали еще дважды, прежде чем он сделал выбор и оставил нас с Аленой.

Такой интерес к просмотрам был связан с тем, что от нашего театра ждали четвертую приму после недавнего ухода прошлой. И, видно, кто-то сверху велел Киферу присмотреться к молодняку. Действующих балерин взять на роль всегда можно, но надо ли ломать им графики международных гастролей? Если бы одна из нас с Лебковской устроила Поля в главной партии, то ее имя могло бы прозвучать. Ну а если нет, то нет: поломали бы кому-нибудь план гастролей. Так тоже можно.

Мы с Аленой обменялись далекими от дружелюбия взглядами. Ожидаемо и отчего-то очень больно. Я знала, что она хороша. И видела, как она улыбалась Киферу. С полным пониманием того, что за этой улыбкой должно последовать. Неужели же это важнее? Или у Кифера свои критерии? Если он предпочитает мастерство артистизму, то у меня могут быть проблемы.

– Еще раз, – велел Кифер.

Я не уверена, что мы так впахивали даже на сольных репетициях. Без отдыха и перерывов, без возможности выпить воды. Вся одежда пропиталась потом. Двухминутную технически сложную вариацию мы повторили в общей сложности не меньше дюжины раз.

– Еще, – велел Кифер и опустился на стул.

На верхней поддержке руки Сашки задрожали, и я всерьез начала опасаться, что закончится все травмой. Не нашей пары, так другой. Наверное, это заметил и Кифер, так как вдруг опомнился и объявил:

– Закончили.

И все. Просто замолчал.

Решение было очень важным, но все четверо оставшихся бросились к своим сумкам. Но что бы я ни делала, чувствовала это томительное напряжение перед важнейшим объявлением. Бесконечно долгое ожидание!

– Огнева, Жданов, – наконец сказал он. – Партия ваша. Лебковская, Ахимов – второй состав.

Меня накрыло даже не радостью – нет. В первую очередь я почувствовала именно облегчение, которое растеклось по лицу улыбкой. Он все-таки выбрал меня. Меня! Не успев толком опомниться, я оказалась в крепких объятиях Сашки.

– Завтра вплотную начинаем работу над новой постановкой. Постарайтесь отдохнуть до этого момента.

Не знаю, как другие, но я с трудом сдержала нервный смешок. От выходного дня оставалось не больше половины, а пока доедешь до дома, так и вовсе вечер настанет.

В раздевалке мы с Аленой остались наедине в давящем молчании. Несколько раз я глядела на нее, несколько раз чувствовала ответный взгляд. Глупо, но тут мне неожиданно стало ее жаль. Из-за пресловутой очереди, в которую я ворвалась темной лошадкой, всех потеснив. Ведь если бы не это…

– Хватит меня жалеть, – не выдержав, огрызнулась Алена. – Даже Кифер уверен, что ты сломаешься еще до премьеры. Тогда и разберемся, кому не повезло. Он не хотел тебя на главную партию. Не знаю, что заставило его передумать.

– С чего ты взяла? – спросила я глухо

– С чего? А кто с тобой захочет работать, Огнева? Посмотри в зеркало, ты же конченая анорексичка! Весь театр знает. Думаешь, Кифера не просветили? Он в курсе, Дияра. Не сомневайся.

С этими словами она подхватила сумку и легкой, уверенной походкой вышла из раздевалки.

Ее уверенность и последние слова подействовали на меня так обескураживающе, что я копалась намного дольше обычного. Тело, еще недавно столь легко слушавшееся, перестало подчиняться. И была уверена, что осталась в театре последней. Но когда вышла на улицу, увидела на парковке Кифера около его машины. Несколько секунд я смотрела на него, не решаясь подойти и заговорить о том, что сказала Алена.

Поль уже собирался сесть в машину, открыл дверь, как вдруг обернулся. Мы встретились глазами, и мир остановился. Десять метров расстояния и обстоятельств непреодолимой силы. Но я что-то чувствовала в этом взгляде, что-то новое, непонятное, тревожащее некую темную сторону меня, в которой прежде жило только одно: моя жажда иметь совершенное тело балерины. Я сильнее сжала ремешок сумки и направилась к нему.

– Это правда, что вы не хотели меня на главную партию? – спросила я. Голос предательски дрогнул.

– Правда, – сухо отозвался Кифер и распахнул дверь, обозначая намерение уехать, а не болтать тут с какой-то назойливой мухой. Сразу создалось впечатление, что недавний пристальный взгляд мне лишь померещился.

– Но тогда почему выбрали? Надеюсь, не из-за слов Беспалова? Мне не нужны такого рода подачки! – гордо вздернула я подбородок.

– Я выбрал тебя, потому что ты танцуешь лучше остальных. Меня мало интересует, что у тебя с директором театра или кем-то еще. Это моя постановка, и я решаю, кому могу доверить задумку.