Внутри Уилла такая же естественная, как и снаружи, и я люблю таких людей. Люди, с которыми я лажу, обычно придерживаются мировоззрения «что видишь, то и получаешь», и в этом плане Уилла очень похожа на двух моих хороших друзей в ЛА, Энни и Ло. Заводить друзей мне непросто, но мне кажется, что я подружилась с приземлённой любительницей чизбургеров Уиллой Саттер.

Райдер широко улыбается ей, и улыбка Уиллы тоже становится шире. Я со шлепком бросаю свой бургер и на тарелку и макаю ломтик картошки в кетчуп.

— Боже милостивый. Да поцелуйтесь уже.

Райдер смеётся. Мягко прикоснувшись губами к виску Уиллы, он поворачивается обратно к своему разговору — полукругу мужчин, состоящему из Рена, нашего капитана Роба, нашего вратаря Франсуа и Лина, многообещающего новичка-защитника.

— Извини за это, — щёки Уиллы розовеют, пока она потягивает лимонад. — Мы всё ещё на фазе «Ты-мне-очень-нравишься-и-мне-постоянно-хочется-на-тебя-вешаться».

Я отмахиваюсь, держа в руке картошку фри.

— Это я должна извиниться. Мой мозг не знает фильтров. Большинство мыслей, зарождающихся в нём, сразу слетает с моего языка. Я не хотела быть грубой. Вы влюблены и счастливы. Не за что извиняться.

Уилла улыбается и берёт свой бургер.

— Спасибо. Ну то есть, когда я раньше видела таких влюблённых людей на публике, мне это казалось гадким. Я всегда думала, неужели сложно оставить любоффь-моркоффь дома? — она откусывает большой кусок от бургера и продолжает. — А потом я встретила Райдера, и да, с подходящим человеком это реально сложно.

Мой бургер застревает в горле. Какая ужасающая перспектива — осознать, что тебя настолько влечёт к кому-то, что ты не можешь ничего поделать, кроме как любить их. Я стараюсь улыбнуться и показать ей, что я в порядке, но я неспособна улыбаться против воли. Каждый раз, когда я пытаюсь это сделать, складывается впечатление, будто меня вот-вот стошнит.

Уилла смеётся.

— Ты выглядишь так, будто я сказала тебе, что между булочек твоего бургера положили собачье дерьмо.

Бинго.

Наконец, я прочищаю горло и смотрю на свою еду.

— Я, эм… — мою позицию касаемо отношений сложно объяснить. И пусть мне нравится Уилла, я не готова поднимать эту тему с ней.

Она слегка пихает меня рукой.

— Эй, я просто дразню тебя, — склонив голову, она смотрит на меня на протяжении долгой минуты. — Ты не сторонница отношений?

Я качаю головой, затем откусываю ещё еды.

— Нет. Ничего не имею против. Просто это не для меня.

— Да. Я сама была очень даже против отношений, когда встретила лесоруба, — она показывает пальцем через плечо в сторону группы мужчин, где стоит Райдер. Рен хохочет над его словами, и это заставляет Райдера тоже рассмеяться.

В профиль они почти близнецы, вот только всё в Рене буквально кричит мне — посмотри на него. Неуправляемые красновато-коричневые волны волос, длинный нос, острые скулы. Борода плей-оффа, которую он поддерживает в опрятном виде, так что я всё равно вижу намёк на полные губы, изогнувшиеся в кривой усмешке. Когда он смеётся, вокруг его глаз появляются крохотные морщинки, и у него есть привычка хвататься за грудь и слегка наклоняться, будто чья-то способность веселить его устремляется прямиком в его сердце.

Такой счастливый. Такой беззаботный. Каково вот так жить, интересно? Быть таким необременённым?

Я понятия не имею. В прошлых отношениях я была обузой. Кучей проблем, с которыми надо разбираться, кучей осложнений, которые надо решать. Дома люди обращались со мной как с проблемой, а не как с личностью. Так что я пришла к двум выводам. Во-первых, пора переехать, а во-вторых, чтобы защитить себя от повторения такого унижения, лучше оставить своё сердце в покое, под замком.

Так что я ношу чёрное. Я не улыбаюсь. Я прячусь за густой завесой тёмных волос и километрового списка дел. Я с готовностью принимаю сравнения с ведьмой, хожу с хмурой гримасой и хмыкаю в ответ на все вопросы. Я не завожу дружбу с соседями, не посещаю пикники с командой. Я остаюсь в безопасности уединения, холодная и неприкасаемая.

По чертовски весомой причине. Я больше никогда не потерплю такого отношения.

Уилла нежно похлопывает меня по руке, затем закидывает в рот картошку фри.

— Хочешь знать, что заставило меня передумать?

Я кошусь на неё.

— Нет.

Это заставляет её снова рассмеяться.

— Ах, Фрэнки. Ты прям одна из нас. Руни тебя полюбит.

— Руни?

— Моя лучшая подруга по колледжу. Она теперь в Стэнфорде. Биомедицинское право.

Редкий подвиг для меня — мне удается прикусить язык и не поделиться своими планами на юридический факультет. Да, я несколько месяцев назад отправила документы в КУЛА. Да, я помешалась на своём письменном заявлении как одержимая и практически уверена, что оно идеально. Но я не получила письма, подтверждающего зачисление.

Я держу рот на замке и потягиваю рутбир.

— У кого-нибудь из породы Бергманов неизбежно скоро будет день рождения, — говорит Уилла. Насколько я помню из его рассказов о семье, у Рена устрашающее количество братьев и сестёр, и большинство живёт поблизости. Он один из тех редких спортсменов, которые заключили контракт в родном городе и никуда не хотят уезжать. Что поразительно для этого бывшего нью-йоркца, который намеренно переехал на другой конец страны.

— Зигги, ведь так? — Уилла смотрит в потолок, пролистывая какой-то мысленный календарь. — Да, думаю, Зигги следующая. Как только мы с Раем сошлись, и особенно когда мы переехали в Такому, Руни начала приходить на все семейные вечеринки Бергманов, чтобы провести максимум времени со мной и пообщаться. Она единственный ребёнок-экстраверт, так что она влюбилась в эту большую семью, и теперь она почётная Бергман. Приходи на вечеринку Зигги и познакомишься с Руни.