— Любимый, это кто?

«Любимый... Любимый…» — болью пульсирует в голове.

— Дос-ставку заказывали? — меня трясет, я глотаю слезы, глядя в его черные глаза и не могу сдержать нервную улыбку.

Я читала, что такая реакция в патовых ситуациях называется улыбкой Джокера. Мне хочется смеяться мужу в лицо, рыдать до хрипоты, и бить кулаками ему в грудь! Но я не могу себе позволить так унизиться перед его шлюхой.

— Гермяш, ты заказал нам тортик? — скептически спрашивает блондинка. — Ты решил так отметить нашу годовщину? Я вообще рассчитывала на ресторан, ты же знаешь, я сладкое не ем, иначе…

— Закройся, Света! — рычит Герман грудастой, не отводя от меня изучающего взгляда. Будто я его подопытный кролик и он оценивает мою реакцию.

Годовщина значит? И с ней тоже? Вот так совпадение!

— И сколько вы уже вместе? — на удивление ровным голосом спрашиваю, хотя сохранить собственное достоинство мало получается, потому что я знаю, что он чувствует, как меня трясет.

— Сегодня как раз месяц! — довольно сообщает шлюха и разве что в ладоши не хлопает от счастья.

Герман все следит за моей реакцией, будто ждёт, что я, по меньшей мере, упаду в обморок. Но вместо этого я лишь болезненно усмехаюсь:

— Что ж, поздравляю… — пожимаю плечами. — Месяц — это конечно не год, но у вас все еще впереди. В отличие от нас. Да ведь, Гермяяяш? — с презрением растягиваю стремную версию его имени, озвученную блондинкой.

— Точно. Годовщина, — Герман хмурится еще сильнее, видимо наконец вспомнив о нашем празднике. — Ты поэтому пришла?

— А разве теперь имеет значение почему? — дыра в груди становится больше, когда я понимаю, что уже никогда не скажу ему то, зачем пришла, никогда не увижу его счастья в ответ.

— Света, срочно закажи моей жене букет цветов, и столик в ресторане!

— Герман, ты сейчас серьезно? — блондинка явно реагирует порасторопней, чем я со своим обездвиженным сознанием.

Все, что могу я — брезгливо глядеть на него, и глотать слезы:

— Отпусти меня, Герман… — умоляю.

— Никогда, — отвечает он на полном серьезе, сжимая мои плечи своими ручищами еще сильнее. — Не глупи, малыш, ты же понимаешь, что это тупая физическая разрядка. Не делай того, о чем сама потом пожалеешь. Тебе ведь все равно даже идти некуда. Хочешь, я уволю ее прямо сейчас?

— Вот еще глупости какие! — иронизировать выходит хреново. — Ты ведь так долго искал толковую секретаршу! За последний год с десяток перебрал, — меня тошнит от осенившего открытия: — Так все они… Ты их ВСЕХ…

По его глазам вижу ответ. Но вслух он говорит совсем другое:

— Не нужно, малыш. Не накручивайся себя.

Дергаюсь, высвобождаясь из его рук и хочу впечатать чертов торт в него. Но мерзавец успевает увернуться.

Хочу сбежать. Умереть! Исчезнуть!

Но он не позволяет. Ловит меня как куклу. Подхватывает на руки. Бросает взгляд на блондинку:

— Чай на травах в мой кабинет! Быстро! — с этими словами он заносит меня в помещение, пропахшее его предательством.

— Почему, Герман? — не выдерживаю я, когда мы остаемся наедине и взрываюсь истерикой. — За что ты так со мной?

Он усаживает меня на диван и опускается на корточки напротив. Молчит, предатель.

— За что?! — кричу ему в лицо. — Просто ответь и я уйду!

— Разве ты сама не понимаешь? — как-то устало отвечает, будто все и правда слишком очевидно.

— Просвети меня!

— Просто посмотри на себя, — звучит как удар под дых. — И на меня.

О, ну да. Он центнер чистого тестостерона, владелец собственной компании с миллиардным оборотом, красивый и умный мужчина. А я… серая мышь с первым размером груди, воспитанная бабушкой в строгости и доставшаяся ему по завещанию его родителей.

Признаться, я с первого дня нашего знакомства была уверена, что не достойна его. Не подхожу по целому списку пунктов. Поэтому из кожи вон лезла, чтобы угодить своему богоподобному мужу. Его деньги тратила исключительно рационально, прокачала свои навыки готовки и глажки его рубашек до уровня профи. И он был так добр ко мне, что я уверила себя, будто у меня вполне выходит роль молодой жены. Будто я достойна окружившей меня сказки! Будто я не так уж и плоха…

— Ну какой мужик в моем возрасте, без извращенных отклонений, увидит в тебе женщину, м? — продолжает добивать меня муж. — Ты ведь малышка еще совсем. А я дядька взрослый, которому нужна активная половая жизнь.

— Значит я не подхожу… для активной?.. — у меня буквально теряется дар речи от шока. Вот как он видит меня? Малышкой, не соответствующей его запросам?!

— Ну какая же с тобой активная, — он до отвращения привычно трепетно поглаживает мою щеку большим пальцем, — ты у меня такая хрупкая, что я боюсь тебе навредить своим аппетитом.