Берестов расставался тяжело не только с Ниной, но и со всеми теми, кто стал ему другом и опорой, кто делил с ним опасности, с кем он спал в одной землянке. Другими глазами он теперь смотрел на Тишкова, Руденко, Демьяна, что стал вместо него начальником разведки, Николая и остальных боевых товарищей, с кем свела его судьба за последнее время. Алексей ко всем прикипел душой. Разлука рвала его на части.

И тут перед глазами старшего лейтенанта ярко встал образ якутского охотника. Алексей словно вживую услышал речь дяди Семёна. «Алёша, душа человека состоит из маленьких частиц. Их так много, что нельзя посчитать. Как капля реки — есть река, как чувство от увиденного цветка, есть цветок, так и маленькие частицы есть люди, природа вокруг нас. Наша душа вбирает в себя эти частички. И мы в нашем земном путешествии незримо носим их. Так мы становимся едиными со всеми. Душа велика и богата тогда, когда, собирая частички, щедро делится ими с другой душой».

Алексей понял, что вдумчивый Руденко, деятельный Тишков, образованный Демьян и многие другие передавали ему частички своей души. Искренность передаёт самое ценное, что есть в человеке. Искренность же и разоблачает предателя, товарищ Руденко, мысленно Берестов дал свой ответ комиссару. Надо сделать так, чтобы искренность, чистое желание помогать людям стали повсеместными, чтобы люди жили душой. Тогда изменнику спрятаться будет негде. Словами трудно было выразить мысль, посетившую Берестова. Летя в самолёте, он открыл для себя что-то настолько важное, значимое, что требовалось время, пока это новое не станет ему самому до конца ясным и понятным.

Когда самолёт с Алексеем взял курс на Москву Нину Анатольевну навестил Тишков и принёс ей плитку шоколада. Потоптался немного, собираясь, по-видимому, что-то сказать, но, так ничего и не сказав, вышел.

Семён Яковлевич выглянул по-мальчишески из-за занавески. Убедившись, что командира отряда нет, вынес две кружки. Налил в них разбавленный медицинский спирт и предложил выпить Нине Анатольевне. Она не отказалась. Залпом осушив содержимое своей кружки, Шелкова поблагодарила фельдшера и угостила презентом от майора.

— Семён Яковлевич, вы как всегда вовремя назначаете лечение. Спасибо вам, мне уже лучше.

— Ниночка, — он уже так называл военврача, — мы приняли лекарство не от разлуки, а за радость будущей вашей встречи с Алексеем Николаевичем.

Шелкова смотрела на фельдшера и думала, какой это замечательный человек и как здорово, что он рядом с ней. Человек, который всё понимает без слов.

— Чёрт подери! — вдруг выругался тихий и всегда спокойный Семён Яковлевич, отчего военврач немного вздрогнула, — давайте, по второй. За ваше счастье!

Они снова выпили и закусили шоколадкой.

— Жизнь не заканчивается разлукой, порой она именно с неё и начинается, — сказал философски фельдшер, — уж поверьте мне, пожилому человеку, повидавшему и первую мировую и революцию.

— А я вам верю, Семён Яковлевич! — Шелкова раскраснелась, глаза у неё заблестели, — ответите мне на один вопрос? Давно мучает, да всё не решалась вас спросить.

— Пожалуйста, задавайте.

— Скажите, Семён Яковлевич, а почему вас здесь называют фельдшером? Ведь вы врач, хирург каких мало. Это меня к вам в помощь направили. А здесь думают, что я главная.

— Ниночка, принимайте это как блажь старика. А если хотите знать правду, то извольте, расскажу коротко, — Семён Яковлевич увидел искреннюю заинтересованность на лице Шелковой и продолжил, — давно это было. Однажды, будучи молодым врачом, я встретился случайно с одним человеком, деревенским знахарем. Уже не важно где это было и когда. Он поразил меня своим умением и знанием, а главное, удивительным, чутким отношением к людям. Видел смысл своей жизни в помощи другим, в бескорыстном служении простому человеку. Я проникся к нему глубоким уважением. Он оказался фельдшером, который скрывал своё медицинское образование, чтобы помогать людям. В ту пору большинство людей было забито, сознание тёмное, в каком-то смысле даже дикое. Врачей не жаловали, бывали случаи и побивали их, даже насмерть, предпочитая обращаться к местным целителям, как делали испокон веков их предки. Вот с тех пор, в память об этом сильном, мужественном человеке, я и называю себя фельдшером.

***

Москва. 26 января 1942 г.

«В течение ночи на 26 января наши войска продолжали вести активные боевые действия против немецко-фашистских войск».

«Партизанский отряд тов. Т., действующий в одном из районов, захваченных немцами, атаковал немецкую автоколонну, двигавшуюся к фронту. Взорваны грузовики с боеприпасами и уничтожены до 150 гитлеровцев».

— Старший лейтенант госбезопасности Берестов для дальнейшего прохождения службы прибыл.

— Проходи, Алексей, проходи, — Тихоходов шёл навстречу. Крепко пожал руку старшему лейтенанту, — тяжело там пришлось?

— Нам не привыкать, Иван Сергеевич.

— Это верно. Ну, садись, — Тихоходов предложил сесть за стол напротив себя, — поговорим.

Когда Берестов занял предложенное ему место, начальник продолжил.

— Артюхов твой заговорил.

— Он не мой, товарищ майор.

— Твой, твой, — убеждённо сказал Иван Сергеевич, — много интересного нам поведал этот «Хозяин». Кстати, Горохов тоже хорошо поработал, достаточно материала на группу собрал. Да только Артюхов не дался, не попался в сети. Так и остался для него вне подозрения, хоть и подобрался Горохов к нему близко. Но теперь, благодаря твоей работе, всё сошлось. Выявлен окончательно весь круг лиц, причастных к преступлениям. Действовали они с размахом, всю область опутали. К сожалению, добраться до некоторых мы пока не можем. Одни служат в открытую немцам, следы других затерялись. Поговорим с тобой лучше о некоторых деталях твоего дела. С твоим отчётом я ознакомился. Тебя, например, интересует вопрос, почему подручный Артюхова предпочёл отравиться?