Вражеский кокон сжал меня со всех сторон. Я ощутил, как давит подконтрольная одаренному почва, и поспешно укрепил щит, после чего сформировал узкое лезвие и превратил собственное поле в пилу. Техника земляного развалилась, и я выскочил наружу, ускоренный до предела.

До врага оставалось всего метров двадцать, я уже четко видел его, покрытого с ног до головы в защитную оболочку стихии. Свистящие пули вышибали из нее осколки, но тюрк легко сращивал повреждения, и при этом применял против меня сложные техники.

Я выпустил несколько своих полей-лезвий, и они вскрыли каменную защиту врага. Осман выставил руку мне навстречу, поднимая очередную стену. Я ответил острым шипом, и в следующую секунду оказался напротив него.

Я ударил правой рукой, усиленной покровом и внешним полем, и продырявленное тело быстро потеряло защиту. Осман рухнул наземь, и в это же мгновение по мне ударил огненный вал. Яркий свет ослепил меня на секунду, и я рванул в сторону, больше интуитивно уходя с места, чем заметив опасность.

Тюрк приземлился там, где я только что стоял, окутанный пламенем, как факелом. Резко рванув ко мне, он в полете создал пару хлыстов, и тут же принялся бить ими с сумасшедшей скоростью.

Я отступал под его ударами, принимая их на постоянно обновляемый щит. Каждый взмах вражеского хлыста оставлял вокруг меня выжженные полосы. Воздух провонял битумом.

Почувствовав спиной, что я уперся во внедорожник, я оттолкнулся от земли и, перебросив себя через машину, приземлился по другую сторону автомобиля. На дороге лежал автомат курьера. Я подхватил его и отпрыгнул назад.

Хлыст с шипением ударил сверху вниз, расплавляя внедорожник на две неравных части. Второй обрушился справа, проделав еще одну дыру в машине, и я ответил очередью, заставляя огневика отвлечься на защиту.

Окутавшийся пламенем осман рванул ко мне, и я поспешно накрыл его куполом. Усилив давление, быстро сжал противника, пока тот не превратился в мешок. А чтобы точно убедиться, что с врагом покончено, перерубил ему шею с помощью поля.

Краем глаза заметил, что на другом конце трассы в это время разведчики уложили еще одного одаренного. Водник закрутился на месте, раздираемый пулями, и рухнул на асфальт.

— Зверь, назад! — приказал Голова, и я рванул в сторону от машины.

Огромный торнадо подхватило искореженный внедорожник и тут же растерло его в пыль. Меня протащило по асфальту, но техника развеялась, не успев засосать меня в свою воронку. А ее творец уже мчался ко мне.

Враг двигался быстро, а его кокон легко отводил свинцовые пули в стороны. Я отбросил бесполезное оружие и, швырнув дипломат в кусты, где все еще должен был оставаться Голова, создал новое поле вокруг противника.

Но тот успел чудом выскользнуть, когда купол закрывался. В мгновение ока сократив дистанцию между нами, осман разрядил в упор магазин автомата, после чего попытался достать кинжалом, вокруг которого с ревом вертелся маленький смерч.

Я перешел в глухую оборону, наращивая щит едва ли не медленнее, чем враг наносил свои удары. А потом перевесил свою защиту на османа и резко сжал пространство. Воздушник раскрутил внутри свой торнадо, но его сил хватило лишь на то, чтобы продлить собственные мучения.

Я усилил давление, и вот уже мужчина лет тридцати падает на асфальт трассы, пытаясь выбраться из безвоздушного пространства. Я нажал еще и дождался его смерти, после чего тоже обезглавил.

— Зверь, уходи, — приказал Голова, и я выполнил приказ.

С оставшимися людьми разведчики и без моего вмешательства справлялись. Группа, до этого притаивавшаяся на обратной стороне, уже вышла из укрытия, чтобы добить раненых противников, с моей стороны тоже показались первые бойцы.

Когда я приблизился, командир стоял на том же месте, держа дипломат в руке.

— Задача выполнена, Голова, — кивнул я ему, протягивая руку за кейсом.

— Больше не бросай где попало, Зверь, — ответил тот, вручая мне свой чемоданчик. — Вертушка будет на месте через десять минут, не опаздывай.

Я кивнул и перешел на бег, чтобы успеть добраться до точки нашей высадки в полукилометре отсюда. Одаренные могли бы доставить солдатам проблем, так что хорошо, что меня решили выдернуть так скоро. Я и жизни русских бойцов сберег, и право Романовых создавать боярские семьи отстоял. Теперь отец сможет заняться нашим расширением, а мне можно будет относительно спокойно чувствовать себя рядом с сотрудниками ЦСБ.