– Ящик будет деревянным, если хотите, – уклончиво ответил агент, – Мы подпишем договор на месте. У нас оборудована площадка для проведения процедуры.

– Замечательно, – я подал сигнал о смене облика, черный костюм сменился модным бирюзовым, – Я готов как никогда.

– Тогда по прибытию, если вас устроит выбор, я попрошу вас внимательно прочитать договор.

Планер уносил нас прочь от города, оберегаемого Хранителем. Мы летели над бескрайним океаном, отделившим новое человечество от Южного полюса, с его зелёными полями, густыми лесами и отсталыми людьми. Чистыми, как они назвали себя, или Предельными, как именовали их мы, бессмертные, подразумевая, что у них есть предел, срок. Они не приняли тела, которые создал Хранитель, не срослись с его обширным разумом, решили, что окажутся в подчинении машины. Но Хранитель принёс благо: мы не зависели ни от еды, ни от воды, ни от биологических процессов. Мы подпитывались солнцем и заботились об огромном теле Хранителя, пронизывающем каждое здание города. Мы стали едины и совершенны. А они плодились, рождались и умирали, и чуть ли на падали с краев маленькой земли на своём обетованном юге.

Агент притащил меня на одну из ферм Предельных.

– Вы уверены, что хотите этого? – спросил он.

Агент хмурился, он действительно забыл отключить эмоциональный спектр и слегка попискивал от волнения. Я лишь кивнул в ответ.

– Тогда я обязан предупредить вас о невозможности отказа от услуги во время её исполнения. Это прописано в договоре, пункт первый, раздел пятый.

– Я жду своих острых ощущений уже третий месяц, я ни от чего не откажусь.

– Кроме того я должен сообщить, что мы не можем показать вам рекламную процедуру. Только непосредственно на вас. Данная информация также значится в договоре, пункт третий, раздел пятый.

– Слишком много слов. Я нанял вас для смерти, не для разговоров.

– Тогда читайте договор. И если согласны со всеми пунктами, подпишите здесь.

Он подал мне ладонь, я пролистал бесконечный договор, не отрывая взгляда от полей, раскинувшихся во все стороны от разномастных домишек, и крохотных фигур, снующих в этой бескрайности, и приложил палец к экрану – внёс биометрические данные.

– Ну что ж, с Хранителем! – агент Смерти подтвердил мою биометрию.

Он перестал волноваться, стряхнул несуществующую пылинку с рукава и выпустил нас из планёра.

Я думал, на обитателей фермы мы подействуем как магнит и они облепят спустившихся с неба бессмертных со всех сторон, но они занимались своими делами. Вешали белье, ковырялись в огородах, кричали на детей, катили трехколёсные тачки со всяким металлическим мусором. Всё в Предельных говорило о крайней степени естественности. Казалось, что они мягкие, податливые, стоит мне коснуться их плеча или живота, палец оставит след, как оставляет на них след время, которому они полностью подвластны. В доказательство моих размышлений агент указал на проходившего мимо старика в соломенной шляпе.

– Вы только не пугайтесь, – предупредил он.

– Сколько стариков! – я не собирался пугаться, я изумлялся, – Вот еще один и еще! Я уже человек десять насчитал! Сколько морщин!

Морщины напоминали дороги, переплетенные, крепко связанные вместе. Дороги, которые они протоптали за столько лет, которые проходило все человечество. А ещё они напоминали мне папиллярные линии, мы лишены их, а здесь их носят и на пальцах, и на лицах, – А детей сколько!

От детей во мне остался смех. Он начинался на кончике языка и вызванивался до кончиков волос, дети искрили смехом и я, вновь включив эмоциональный спектр, подражал звону. Выходило громче, заливистей, ярче.

– Вам подобрали отличный экземпляр, – агент всё сверялся с экраном на ладони.

– Не совсем понимаю, что меня ждёт? – признался я.

– В договоре все детально… – начал агент, я отмахнулся:

– Объясните по-человечески.

– Чтобы испытать смерть, надо стать смертным. В наших телах подобное недоступно, в этих же – вполне возможно, – агент указал на девушку, срывающую яблоки с невысокой яблони. В корзине уже возвышалась гора плодов, девушка тянулась к дальней ветке, приподнялась на цыпочки. Я бы посоветовал ей воспользоваться лестницей, сомневаюсь, что у Предельных имелись роботы-помощники. Но она устремляла пальцы к плоду, подпрыгивала, не доставала, смеялась. Волосы девушка заплела в тугие косы, но мелкие завитки выбились и окружали лоб пушистым облаком. Она дула на лоб, кривила губы и совершенно не задумалась о собственной предельности.

– Мы перенесём ваше сознание в смертную оболочку, – продолжал агент, – как и сказано в договоре, в пункте седьмом второго раздела.

– Чудесно! То что нужно! Знал, что вы не подведёте. Мне пожалуйста просто красивую взрослую особь мужского пола. Я не планирую в нем долго задерживаться, но все же в старики, думаю, мне будет некомфортно.

Выбор пал на высокого блондина в очках. Собственно очки как раз и заинтересовали меня. Вместилище с дефектом. Я подпрыгивал от нетерпения: интересно каково это плохо видеть? Я мог настраивать своё зрение, корректировать четкость и яркость, выделять, к примеру на коже, определенные участки, которые хотел разглядеть получше, видел поры, таящиеся в них луковицы волос, сальные железы, жировые клетки, мог проследить взглядом кривизну борозд кратеров на Луне, мог отключить периферическое зрение, когда мне надоедала жизнь, мельтешащая вокруг. Но каждый день впитывать поблекшие краски и пытаться угадать, что скрыто в размытых контурах знакомых предметов: новые смыслы или отчаянно ускользающее время?

Мне нравилось изучать природные дефекты. Я вспомнил вазы на похоронах человека-медузы и представил природу мастером кинцукурой. В Со-Хранении любили возрождать забытые искусства, и кинцукурой наряду с чайными церемониями как раз вошли в моду. Так вот я представлял, как природа склеивала части в целое, недостатки превращала в предмет размышлений. Скрывала за золотой заплаткой изъяны, восполняла недостающие фрагменты, переставляла мозаику из людей и хрупкостью человеческих тел постоянно напоминала о превратностях судьбы и принятии перемен. Порой и вовсе не прятала трещины и нестыковки, выпячивала их, выставляла напоказ и говорила: «Смотрите, вот изломанный человек, каждая поломка рассказывает его историю и не заслуживает забвения».