Шарина вошла в номер. Теноктрис и Кэшел, который нес сумку с принадлежностями искусства старой волшебницы, последовали за ней и Мартоусом на вежливом расстоянии. Кэшел был, как обычно, спокоен и солиден, но Теноктрис была молчаливо напряжена, как кошка, уверенная, что где-то поблизости прячется мышь.

В номере был короткий входной коридор, три основные комнаты и занавешенный альков для прислуги; последний им с Кэшелом не понадобится. В воздухе чувствовался запах плесени, но стены были свежевымытыми. Они были обшиты потемневшими от времени дубовыми панелями высотой по пояс. От панелей до потолка были фрески причудливых пейзажей. От сырости отвалились куски штукатурки, оставив белые пятна.

Кэшел улыбнулся. — Мне нравятся настенные росписи, — сказал он.

— Я сожалею о повреждении сыростью, — сказал Мартоус напряженным голосом, — но не было времени заказывать ремонт. Похороны и коронация должны были стать первоочередной задачей, я уверен, вы понимаете меня.

— Мне нравятся места, где отвалилась штукатурка, — сказал Кэшел. — Они выглядят так, будто облака плывут над холмами.

Шарина не позволила себе улыбнуться. Лорд Мартоус почти наверняка подумал, что Кэшел говорит с сарказмом. Но Кэшел никогда не отличался сарказмом. Более того, он обладал совершенной невинностью, которая защищала его от сарказма других людей. То, что кто-то другой воспринял бы как колкое замечание, показалось Кэшелу похвалой, часто с неожиданной стороны.

— Да, этого вполне достаточно, — сказала Шарина холодно-нейтральным голосом. Она достаточно хорошо знала тип камердинера, чтобы быть уверенной, что он захочет говорить — и спорить — дольше, чем она хотела бы находиться в его обществе. Это означало, что чем меньше будет сказано, тем лучше.

Шарина выросла на чердаке постоялого двора своего отца, и во время своих странствий с тех пор, как покинула деревушку Барка, она спала под заборами и на голых каменных полах подземелий. Она бывала во дворцах побольше и лучше обставленных, чем этот, но, тем не менее, это был дворец.

Центральная комната освещалась застекленным куполом на потолке; в двух комнатах поменьше у северной стены стояли кровати — единственная мебель в номере. Мартоус, вероятно, предположил, что королевская свита, путешествует со своей полной обстановкой. Это было неверно — экспедиция Принца Гаррика с Орнифала на острова запада и севера была дипломатической, королевским шагом вперед, а не военной кампанией — но она могла стать военной кампанией в мгновение ока. Гаррик путешествовал налегке, как и его предок, король Карус. В то время, как его помощники и слуги могли жаловаться на простоту, его сестра нисколько не возражала.

— Куда эта дверь? — спросила Теноктрис, глядя на дверь в западной стене. Выставив перед собой пальцы, она больше, чем когда-либо, походила на охотящуюся кошку.

— Она ведет в покои Короля Черворана, — тяжело произнес Мартоус. — Я определил их Принцу Гаррику, хотя мне жаль, что он не нашел времени одобрить мой выбор. А теперь, принцесса, я надеюсь, вы пойдете со мной и...

— Минутку, Лорд Мартоус, — сказала Шарина. Она подошла к двери и открыла ее, обнаружив за ней еще одну дверь. Она тоже была не заперта; она толкнула ее и открыла. За ней слуги Принца расставляли сундуки, которые они привезли из гавани. Местные слуги смотрели на это и пытались помочь.

Шарина отошла в сторону, когда Теноктрис быстро прошла мимо с Кэшелом, который поддерживал ее под локоть. Проходя мимо, он улыбнулся Шарине, спокойный и ненавязчивый, как хорошо обученный вьючный пони. Конечно, если возникали неприятности, Кэшел больше походил на льва.

Не обращая внимания на болтовню лорда Мартоуса, Шарина осмотрела апартаменты Гаррика. Она поймала себя на том, что хмурится. Ей не на что было указать, но… — Я не буду говорить за своего брата, — сказала Шарина, — но лично я не думаю, что мне было бы комфортно в этих покоях. Какими еще комнатами он может пользоваться?

В данный момент Гаррик находился с Лайаной и его главными военными и гражданскими советниками в помещении, служившим залом суда в соседнем здании; они консультировались с финансовыми чиновниками Фест-Атары. Отчасти причина, по которой Мартоус был раздражен, заключалась в том, что ему не позволили присутствовать на этом собрании. Лорд Тадаи сказал ему об этом тоном отточенного презрения, которое подавило его протесты более эффективно, чем злобное рычание, которое Лорд Уолдрон был готов выпустить на волю.

Шарина могла бы присутствовать, если бы захотела. Она этого не сделала, и, кроме того, с точки зрения королевства, заняться обустройством жилья и планами коронации Лорда Протаса на следующее утро, было бы лучшим использованием ее времени. Теноктрис попросила сопровождать ее, и Кэшел присоединился к ним после того, как передал Лорда Протаса его наставникам. Отсутствие образования у самого Кэшела сделало его более, а не менее удобным в этих ценностях.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду! — заявил камергер. Его испуганная реакция была первым разом, когда Шарина поняла, что услышала что-то, что можно было бы назвать крайним негодованием. — Да ведь это самые прекрасные комнаты во дворце, самые прекрасные комнаты во всем королевстве! Это были покои короля!