Очевидны следы перехода от матриархата, характерного для ранних аграрных культур, к более позднему патриархальному обществу: об этом говорит ожесточенная борьба с чудовищами, которых, одно страшнее другого, извергает из своего чрева первобытная Мать-Земля.

Наконец, пресловутый детородный член, отсеченный у злосчастного Урана серпом – сельскохозяйственным орудием! – представляет собой широко распространенную мифологему патриархальной аграрной культуры, в которой напрямую увязывалась половая потенция вождя с его способностью править, причем утрата оной приводила порой не только к потере власти, но и к бесплодию самой земли. Мы еще встретим такие сюжеты в легендах других времен и народов.

Вообще, схожесть архаических мифов творения различных, весьма удаленных друг от друга древних культур, общеизвестна. Практически везде первичными состояниями являются мрак и хаос: скандинавская бездна Гиннунгагап, иудео-христианская «тьма над бездною», загадочный китайский «хуньдунь», который то ли сам хаос, то ли символизирующее его существо, лишенное органов чувств и похожее на яйцо – такое же, какое рождается из огня в мифологии индуизма.

Также почти везде упоминается вселенских масштабов битва, предшествовавшая периоду относительной стабильности и гармонии. Например, индуистский бог Индра сокрушил коварных змееподобных асуров, а его союзник Рудра низверг их с небес, при этом испепелив и самих асуров, и принадлежавшие им волшебные летающие города. Популярный ныне скандинавский Один вместе с братьями Ве и Вили восстал против богоподобного великана Имира и его сыновей – совсем как Зевс против Крона с титанами. Всем известно и предание о свержении с небес Сатаны вместе с примкнувшими к нему падшими ангелами, проигравшими сражение архангелу Михаилу и его летучему воинству. Но в данном случае речь скорее идет о позднейших интерпретациях, потому что в библейской Книге Бытия, повествующей о сотворении мира, о таких событиях нет ни слова. Намек на них содержится только у пророка Исаии, упоминающего «денницу, сына зари», что намеревался «сесть на горе в сонме богов, вознести престол и стать подобным Всевышнему», но вместо того оказался «низвержен во ад, в глубины преисподней» (Ис., 14, 12–15). Конкретно же о войне говорится только в последней части Нового Завета, Откровении Иоанна Богослова: «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змей, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним» (Откр., 12, 7–9), причем, учитывая апокалиптический контекст, это может быть как рассказ о прошлом, так и пророчество будущего.

Впрочем, нас сейчас интересуют исключительно древнегреческие мифы творения и их определяющее влияние на мировоззренческую систему античности и основанную на ее ценностях литературу. Главное, на что нам нужно обратить внимание в этом контексте – взгляд на добро и зло.

Любые архаические космологии обязательно задают основу для принципиального различения добра и зла. Это сделать непросто, если из системы морали исключен человек – а самые ранние мифы, как правило, повествуют о том, как возник и каким был мир до появления человека. Мы привыкли описывать оппозицию добра и зла при помощи гуманистических ценностей: то, что приносит вред человеку, причиняет ему страдания, лишает благополучия и самой жизни есть зло; то, что исцеляет, спасает жизнь и делает ее счастливой – добро. В отсутствии человека необходимо назначить иные нравственные и смысловые координаты понятиям добра и зла, определить их через что-то еще. В монотеизме такой координатой становится единый Бог, безусловное послушание воле которого есть добро, сопротивление – зло. Ценность человеческой жизни, не говоря уже о ее качестве, в этом случае становится второстепенной: так, например, сегодня при попытке перечислить десять христианских заповедей всякий начнет с «не убий», потому что мы, современные люди, воспитаны в гуманистической системе. На самом деле, эта заповедь не первая, а шестая, а первые пять регламентируют отношения человека и Бога, определяя таким образом нравственную иерархию всей религиозной системы.

Древнегреческая мифология не знает монотеизма, поэтому дихотомия добра и зла опирается на понятия порядка и хаоса – ключевые для античного мира. Добро есть упорядоченность и гармония – тоже древнегреческое слово, ???????, обозначающее безупречное сочетание частей целого. В более широком смысле гармония определяется как непротиворечивое единение противоположностей, их мирный союз; недаром богиня Гармония покровительствовала согласию и счастливому браку, а сама была дочерью Ареса и Афродиты, богов войны и любви.

Зло в этой системе координат есть разрушение гармонии и порядка, космическая энтропия, угрожающая ввергнуть мир в хаос. Вне зависимости от того, прав ли был Уран, заключив сторуких чудовищ в недра Земли, бунт против отца со стороны Крона был несомненным нарушением установленного порядка, а потому стал причиной обрушившегося на мир хаоса и рождения ужасных чудовищ. Он и сам сделался одним из них, монстром, проглатывающим собственным детей, а потому потребовалась новая война Зевса с Кроном, чтобы исправить нарушенную гармонию мира и восстановить ее на новом уровне. Когда улеглись пыль и пепел последних сражений, для поддержания этой гармонии был устроен новый равновесный порядок, основными хранителями которого стали

Громовержец Зевс (рим. Юпитер) обосновался на вершине Олимпа. Он взял в жены свою сестру, богиню Геру (рим. Юнону), которая с этого момента, в соответствии со статусом, стала покровительствовать брачным узам и семейному очагу. Собственный брак Геры, впрочем, вряд ли можно было назвать безмятежным: добрая половина ранних мифов о богах и героях так или иначе содержит сюжеты о супружеской неверности Зевса, его бесчисленных связях с богинями, полубогинями, смертными и о народившемся от этой связи потомстве. Современные адепты популярной психологии увидят в этом типичное нарциссическое поведение, поиск постоянного подтверждения своей привлекательности и признания окружающим миром, что является прямым следствием детской травмы отвержения и, мягко говоря, непростых отношений с отцом Кроном. Но с точки зрения социальной культуры, такое поведение характерно для традиционного патриархального лидера, которому необходимо регулярно демонстрировать половую активность и подтверждать сексуальную потенцию с тем, чтобы его не заподозрили в слабости. При этом, что любопытно, Зевс всячески стремится скрыть свои похождения от супруги, Гера преследует его пассий, и в итоге это рождает сюжеты, более подходящие новейшим трагикомедиям, нежели мифам о божественном мироустройстве.

Скульптура Зевса или Юпитера в музее Ватикана. Фото 1870–1890 гг.

Гера, бюст. Фото 1859 г.

Аполлон. 1825 г. Художник: Ашер Браун Дюран (1796–1886)

Многие из высших олимпийских богов тоже являются внебрачными детьми Зевса: например, рожденные титанидой Лето (рим. Латона) бог Аполлон и его сестра Артемида (рим. Диана). Гера всеми силами препятствовала их рождению: наложила запрет земной тверди давать Лето место для родов, натравила на нее чудовищного змея Пифона, удерживала на Олимпе божественную повитуху Илифию, так что в итоге рожать титаниде пришлось самостоятельно, на плавучем острове Делос, мучаясь схватками девять дней. Позже выросший и вошедший в силу Аполлон выследил Пифона и расстрелял его из лука золотыми смертоносными стрелами, а на том месте, где зловещий змей испустил дух, основал в городе Дельфы знаменитый оракул, у которого можно было узнать волю богов и виды на свое будущее. Лук и стрелы – постоянный атрибут Аполлона, равно как и кифара, струнный музыкальный инструмент древних рапсодов, использовавшийся для аккомпанемента рассказываемым нараспев историям; на Руси такую же роль исполняли гусли у сказителей былин. Кифара атрибутирует Аполлона не только как меткого стрелка, но и покровителя наук и искусств, поэтому в зону его влияния входят девять муз (к слову, все девять – дочери Зевса и титаниды Мнемосины, приходящейся ему тетей): Каллиопа – муза эпической литературы, Эвтерпа – муза лирики, Эрато – муза любовных песен, выделенных в отдельное жанровое направление; еще есть Мельпомена – муза трагедии, Талия – муза комедии, Терпсихора – муза танцев и Полигимния – муза священных песнопений. Обратим внимание на Уранию – музу астрономии и Клио – музу истории, что позволяет считать эти науки самыми древними в истории человечества, а также на то, что нет музы собственно музыки, самостоятельных музыкальных произведений, исполняемых отдельно, а не в качестве аккомпанемента декламированию стихов или театральному представлению; очевидно, что это искусство в своем современном виде возникло в более поздние периоды. Помимо всего перечисленного, Аполлон также покровительствует медицине, а его сын Асклепий (рим. Эскулап) является богом врачей и врачебного дела.

Отец Психеи советуется с оракулом Аполлона. Художник: Барон Франсуа Паскаль Симон Жерар. 1796 г.

Аполлон и музы. Гравюра по Джулио Романо, 1499–1546 гг.

Эскулап (Асклепий). Каменный барельеф. Фото 19 в.

Родная сестра-близнец Аполлона, Артемида, также отлично владеет луком и стрелами. Она покровительствует охоте, в более широком смысле – диким зверям, лесам, живой природе, что в архаические времена не являлось противоречием: человек мыслил себя как часть живого целого, и, добывая пропитание охотой, был не более виновен в пролитии крови, чем любой хищник. Кроме того, Артемида – богиня-девственница, причем девственница бескомпромиссно строгих правил, безжалостная и смертоносная по отношению к тем, кто на эту девственность посягает, пусть и самым невинным образом: например, охотника Актеона, случайно увидевшего ее обнаженной, она превратила в оленя, которого растерзали его собственные гончие псы. Эта жестокость в сочетании с девственностью и некоторыми чертами тотемизма – например, в древности ее порой изображали в виде медведицы – позволяет предположить, что генеалогия Артемиды восходит не только к олимпийским богам, но и к неизмеримо более древним божествам первобытных охотников доаграрных времен.