– Положим, ты перестанешь быть маленькой врушкой, – отозвался Роберт, но не сердито. – Осторожно… Копайте руками, быстрее!

Так они и сделали, и вскоре увидели коричневое волосатое паучье тело, длинные руки и ноги, уши летучей мыши и глаза, как у улитки. Песчаный эльф! Все глубоко удовлетворенно вздохнули, убедившись, что им ничего не приснилось.

Псаммиад сел и вытряхнул из шерсти песок.

– Как сегодня поживает твой левый усик? – вежливо спросила Антея.

– Хвастаться нечем, – последовал ответ. – У него была довольно беспокойная ночь. Но спасибо, что спросила.

– Слушай, ты сегодня как, в форме? – спросил Роберт. – Потому что мы очень хотим попросить тебя выполнить еще кое-что в придачу к ежедневному желанию. Очень маленькое «кое-что», – успокаивающе добавил он.

– Хм! – проворчал песчаный эльф. (Если вы читаете эту историю вслух, пожалуйста, произносите «хм» в точности так, как оно здесь написано). – Хм! Знаете, пока я не услышал, как вы ругаетесь друг с другом прямо у меня над головой, да еще так громко, я думал, что вы мне приснились. Иногда мне снятся очень странные сны.

– Да ну? – поспешно сказала Джейн, чтобы уйти от неприятной темы. – Мне бы хотелось, чтобы ты рассказал нам о своих снах. Они, должно быть, ужасно интересные, – вежливо добавила она.

– Это желание дня? – спросил песчаный эльф, зевая.

Сирил пробормотал что-то вроде: «Как по-девчоночьи», а остальные промолчали. Если они скажут: «Да», – прощайте тогда, другие желания. Если они скажут: «Нет», – это будет очень грубо, а их учили хорошим манерам… И они даже кое-чему научились, что совсем не одно и то же.

Все вздохнули с облегчением, когда песчаный эльф сказал:

– Если я буду пересказывать сны, у меня не хватит сил, чтобы исполнить ваше второе желание. Даже если вы пожелаете добродушия, здравого смысла, хороших манер и тому подобных мелочей.

– Мы не хотим, чтобы ты расходовал силы на такие мелочи, мы вполне можем сами их раздобыть, – с готовностью сказал Сирил, в то время как остальные виновато переглядывались и желали, чтобы эльф не вел себя так добродушно, а задал им хороший нагоняй – и дело с концом.

– Ну что ж. – Псаммиад так внезапно выдвинул на стебельках свои улиточьи глаза, что один из них чуть не угодил в глаз Роберта. – Давайте для начала выполним маленькое дополнительное желание.

– Мы не хотим, чтобы слуги замечали подарки, которые ты нам даришь.

– Любезно, – шепотом подсказала Антея.

– Я имел в виду – которые ты нам любезно даришь, – поправился Роберт.

Эльф слегка надулся, выдохнул и сказал:

– Сделано. Довольно легкое желание. Люди в любом случае мало что замечают. Что дальше?

– Мы хотим, – медленно произнес Роберт, – стать несметно богатыми.

– Алчность, – вспомнила подходящее слово Джейн.

– Она самая, – неожиданно согласился эльф. И пробормотал себе под нос: – Утешает только то, что это не принесет вам большой пользы.

Потом он сказал:

– Вы же понимаете, что «несметное богатство» – слишком расплывчатое пожелание, такое я исполнить не могу. Сколько именно вы хотите получить? Золотом или банкнотами?

– Золотом, пожалуйста… Миллион золотом.

– Будет достаточно, если я наполню золотом этот карьер? – небрежно спросил псаммиад.

– О да!

– Тогда уходите, пока я не начал, иначе вас похоронит заживо.

Эльф вытянул тонкие руки и так устрашающе ими замахал, что дети изо всех сил побежали к дороге, по которой к карьеру подъезжали повозки. Только у Антеи хватило силы духа на бегу робко крикнуть:

– Доброго утра и надеюсь, что завтра твои усики будут чувствовать себя лучше!

Добежав до дороги, дети повернулись и посмотрели назад… Им пришлось тут же зажмуриться и открывать глаза очень медленно, мало-помалу, чтобы не ослепнуть. Это было нечто вроде попытки взглянуть на солнце в полдень в день летнего солнцестояния. Ибо вся песчаная яма была до самого верха заполнена новыми блестящими золотыми монетами, скрывшими из виду маленькие норки ласточек-береговушек. Там, где дорога для повозок сворачивала в карьер, монеты кучами лежали у обочины, огромная насыпь из сверкающего золота тянулась вниз от золотой глади между высокими стенами. Все эти сверкающие груды были из чеканных золотых монет, в которых отражалось полуденное солнце, и сияли и блестели так, что карьер стал похож на жерло плавильной печи или на один из сказочных залов, иногда появляющихся в закатном небе.

Дети молча стояли с разинутыми ртами.

Наконец Роберт наклонился, поднял одну монету из кучи у дороги, осмотрел и сказал тихим, совершенно не своим голосом:

– Это не соверены.

– Все равно золото, – сказал Сирил.

Тут все заговорили разом. Дети зачерпывали золотое сокровище и давали монетам стечь сквозь пальцы; звон звучал, как чудесная музыка. Сперва все и думать забыли о том, чтобы тратить деньги, так приятно было с ними играть. Джейн села между двумя кучами, и Роберт начал закапывать ее, как вы закапываете своего отца в песке на берегу моря, когда он засыпает на пляже, прикрыв лицо газетой. Но не успел Роберт закопать сестру даже наполовину, как она закричала: