– Швы не забыла распороть?

Люсьен отмахнулась и для пущего эффекта вытаращила глазки - зрелище, доложу вам, не для холостяков.

– Он снят на фоне Эйфелевой башни, Василий Сергеевич!

– Ясно. Там, слева, плюшевые львы должны быть - у кооператоров снимался.

– Да ну вас. Это настоящий Париж - мне ли не знать. Париж - это...

Кто есть и откуда пошли люди русские? Величайшая загадка истории наполовину разъяснилась. Арии, сколоты, этруски (этрусские!) - от них выводят славянские корни ученые мужи. Не знаю. Насчет всех славян не уверен. Но прародину славянок укажу - Лютеция.

– Париж, как интересно...
– борясь с зевотой, я попытался изобразить требуемую эмоцию.

Люсьен полностью утвердилась своим мини-плацдармом на столе и болтала ногами.

– Итак, шеф, что будем делать?

Я посмотрел на коленки, на дверь.

– Хорошо, Люсечка. Возьму домой эту пор-р... этот портфель и посмотрю, что он там наваял.

Удивительно, но до конца рабочего дня мы работали. Да я еще часок прихватил. Не забыл и портфель.

Неделя промелькнула птицей в окне, утомив трудами и ожиданием понедельника. Хорош денек для экзамена? Тут грудь теснит, жена черная стала, а Игорек знай себе улыбочки строит, сопляк. Что-то будет сегодня?

Дверь открылась, едва мои дамы упорхнули в универмаг, ровно в полдень. Хоть часы сверяй. Чтобы не застонать, пришлось ухватиться за челюсть.

– Прошу вас, усаживайтесь, - еле слепил улыбку на лице, надо всерьез обсудить вашу рукопись.

Надо ли говорить - я о ней вчистую забыл!

Мужик сел. Выглядел он не рассеянным, нет. Просто у него были глаза человека, отправляющегося в очень дальнее путешествие.

– Вы далеко не глупы - позвольте прямо сказать: вечный двигатель невозможен. Это нарушение законов природы.

– Само собой. Но я...

– Будьте скромней. Выслушайте человека с высшим техническим образованием.

И я пустился в рассуждения об энтропии, законах термодинамики, принципе Паули и прочая. К концу лекции мой лесник выглядел так, будто его приговорили к пожизненному проживанию в городе.

– Все поняли?

– Да.

– Мой вам совет - займитесь тем, что умеете. Травки там собирайте, зубы заговаривайте. Рукопись я завтра верну.

Гость покачал головой.

– Так вы за ней вернетесь?

– Может быть.

– И когда?

Он повернулся от двери.

– Лет эдак через двадцать.

– Простите...

– Эх вы! Последняя надежда была на вас, русских. А насчет сына не волнуйтесь - все у него будет в порядке.

И ушел.

Впервые в жизни меня смогли напугать закидоном цыганского пошиба. Всеми ребрами я почувствовал молотящее сердце. Успокоился в восемнадцатом веке.

По приходу домой первым делом отыскал портфель, прихватил мусорное ведро и направился к выходу. Историю вечного двигателя надо было доводить до логического конца. Шаги внизу - легкие, частые. По ступенькам взлетел Игорек.

– Пять! Собирайте на сельхозработы!

Когда переполох в квартире улегся, вспомнил о черном портфеле.

Очнулся не скоро - за окном серел рассвет. Не читая, перелистнул последние страницы и ... закурил. Всю жизнь я давил в себе мечту о настоящем великом деле. Сколько лет боялся и мучился, заставляя себя просто жить. Глупец. Судьба дарит один шанс за жизнь. Такой шанс. Нет! Да-ри-ла.

Проект был не просто чудом, а вкуснейшим интеллектуальным блюдом. Плавающие константы, условно-знаковая математика, нестандартная топология, полтора мнимых измерения плюс совсем уж непонятные навороты делали проект невероятно дерзким и гармоничным.

Он не технологий искал, а нашего извечного презрения к мировым законам. Где же тебя носила годков эдак восемьдесят тому назад, родимый?

От внезапной мысли я усмехнулся. Экспертиза таки состоялась! И теперь я точно знал, КТО ее проводил.

Взойти на холм... вовсе не обязательно, если хочешь узреть вечный двигатель. Тихо, чтобы не разбудить сына, я вышел на балкон. Над крышами краем показалось солнце. В небе гасли последние звезды. Наша старенькая, примитивная модель перпетуум-мобиле, Вселенная, сияла во всей красе над моей головой.