Так и сижу всё оставшееся время. Успокаиваюсь и за десять минут до конца первого урока отправляюсь в спортзал. Потому что по расписанию любимая физкультура. Переодеваюсь и сразу иду на стадион, не дожидаясь пока в раздевалке появятся учащиеся 11 «а» и 11 «б». Сажусь прямо на зелёный газон и запрокидываю голову. Пальцы касаются мягкого травяного покрытия.

Фальшивая. Как впрочем и всё в этом месте…

Утреннее солнышко на миг выглядывает из-за облака и ласково припекает кожу. Небо, однако, хмурится с каждой минутой всё сильнее. Тяжёлые, свинцовые тучи стремительно сползаются, сталкиваясь друг с другом. Испортилась погода. Под стать моему упавшему в ноль настроению. И ведь весь день с самого начала наперекосяк!

Иногда я задаю себе риторический и, безусловно, философский вопрос: что в этой жизни я сделала не так? Почему в ней одна сплошная чёрная полоса? И наступит ли когда-нибудь белая?

Звенит звонок, и на стадионе один за одним появляются громко переговаривающиеся учащиеся обоих классов. Бросают в мою сторону насмешливые взгляды и шепчутся. Делятся, наверное, впечатлениями от шоу.

Держись, Лисицына! Ты же боец? Боец! Ещё какой! Бывало в разы хуже. Думай о хорошем! Девять месяцев школы – а дальше ты свободна. Работа на полный день, отдельная квартира… Жаль, что нельзя всё это устроить прямо сейчас.

Поднимаюсь на ноги. Замечаю, что почти все сегодня в форме. А как иначе? Пётр Алексеевич никому спуску не даёт и в аномальные женские дни, проходящие дважды, а то и трижды в месяц, тоже не верит.

Рассматриваю одноклассников, разодетых в фирменные шмотки и обувь. Вот всё-таки даже при наличии больших денег они умудряются выбирать полнейшую безвкусицу. Ну вот разве что на Веронике Грановской, пожалуй, действительно красивый костюм. А ещё на ней, к сожалению, те самые беговые кроссовки, на которые я иногда позволяю себе засматриваться. И даже с замиранием сердца потрогать, стоя в магазине… Только я прихожу в восторг не от цвета и формы (уж Ника при выборе явно руководствовалась именно этими критериями), а наслаждаюсь совершенно иными деталями.

Вряд ли она обратила внимание на геометрию протектора, амортизацию, ширину колодки и пронацию. Сомневаюсь, что Ника знает хотя бы половину из этих слов. Зачем ей? С такой внешностью и деньгами это точно в жизни не пригодится.

Замечаю, что одноклассники как-то странно скучковались. Девчонки визжат, парни одобрительно кричат. Встаю и направляюсь туда, ведомая нехорошим предчувствием.

– Что там? – спрашиваю у Харитоновой, поправляющей на носу большие очки дичайшей расцветки. В них она похожа на черепаху Тортиллу, ей богу!

– Сцепились. Рома и Даня.

Ох, нет нет нет. Опять.

Я локтями расталкиваю одноклассников и пробираюсь в эпицентр. Беркутов и Князев друг друга на дух не переносят: вечно во всём соперничают, без конца задираются в коридорах и регулярно устраивают мордобой. Это ожесточённое противостояние продолжается уже несколько лет.

– Дань, перестаньте! – кричу я, глядя на то, как эти двое сцепились.

Парни катаются по искусственной траве. Князев, всю сознательную жизнь занимающийся плаванием, заметно уступает Беркутову, для которого подобные стычки – очередной вызов и возможность показать свою силу.

– Дань! – дрогнувшим голосом повторяю я.

Беркут вообще себя не контролирует. Бьёт Князева так, что страшно становится. Хочу подойти ближе, но меня внезапно хватает Абрамов.

– Не мешай, Лисицына! Такое представление! – смеётся он, стискивая мои косточки покрепче.

– Отпусти, Ян! – беспомощно дёргаюсь в его руках.

Озираюсь по сторонам. И как назло не вижу нигде Пашку. Будто сквозь землю провалился!

– Разнимите их, пожалуйста, не стойте!

Но мне в ответ звучит лишь смех. Этим людям нравится то, что происходит.

– Отпусти! – пытаюсь освободиться, но Ян лишь сжимает меня сильнее.

– А ты ничего на ощупь, Лисицына! – хрипло шепчет мне в ухо, и я резко отшатываюсь, словно ошпарившись.

Где-то далеко слышится звук свистка Петра Алексеевича, но он тут же тонет в нескладном хоре подбадривающих голосов. Я в ужасе наблюдаю за тем, как из носа моего лучшего друга на белую футболку капает кровь. Со всей дури пинаю Абрамова локтем в живот, обретая долгожданную свободу. Подбегаю к беспощадно дерущимся мальчишкам и делаю первое, что приходит в голову…

АЛЁНА

Злая и взбесившаяся, с разгона запрыгиваю на спину ненавистного одноклассника.

– Отпусти его! – кричу Беркутову прямо в ухо, повиснув на нём как цирковая обезьяна. Ещё и шею его сжимаю внутренней стороной локтя, что есть сил.

Парня, не ожидавшего, что сзади прилетит назойливая туша, немного ведёт в сторону, но ему каким-то чудом удаётся-таки удержать равновесие. В этот же момент страшно гремит гром, словно оповещая о грядущем дожде, запах которого уже витает в воздухе. Сверкает молния, на секунду освещая яркой вспышкой поле. Погода сегодня разыгралась ни на шутку.