– Возьмите эти деньги и отдайте ей. Скажите, пусть о наших прибылях молится.

– Все? – удивился охранник.

– Раз даю все, значит, все!

Когда парень ушёл, Владимир Олегович посмотрел на квитанцию, которую вернула ему дамочка и выпучил глаза. Росписи владельца подвески не было. Проверил в договоре – там тоже всё, что связано с драгоценностью и её хозяйкой исчезло. На пустом бланке осталась лишь его подпись.

Если бы он выкупил подвеску, а не взял на реализацию, то разговор бы был совсем другим. Тогда он диктовал бы условия.

Но, вспомнив колючий взгляд дамочки, Владимир Олегович поёжился и решил, что это даже хорошо, когда всё так обернулось, могло быть и хуже.

На всякий случай он осмотрел витрину. К счастью, всё, кроме подвески, оказалось на месте.

– Я отдал, – вбежав, сказал запыхавшийся охранник. – Обещала молиться, как проклятая, день и ночь. Врёт. Она и молитв-то не знает, бубнит всегда лишь пару строк. Зря вы ей деньги отдали.

– Давайте, молодой человек, я буду это сам решать. Надеюсь, вы в своём кармане обратно их не притащили? Если это так, я ведь узнаю.

У Константина была мысль ничего побирушке не отдавать, но Владимир Олегович имел привычку всё перепроверять, так что «от греха…», он выполнил его просьбу в точности, хоть денег и было жалко.

Хозяин этой лавочки, возможно ещё долго бы размышлял над произошедшим, но минут через десять ему принесли очень интересную именную икону и отвлекли от раздумий.

Когда имеешь дело с антиквариатом, случается всякое, но работа – лучшее средство от проблем и аномальных явлений. Антикварами не становятся с бухты-барахты, это люди «заболевшие» своим делом на всю жизнь.

Поэтому, списав всё произошедшее сегодня на сбой в работе техники, Владимир Олегович занялся тем, что он любил.

Внезапно Ира услышала женский голос:

– Проснулась? Вставай уже, тебе поесть нужно, силы на переход много ушло.

Девушка открыла глаза.

Перед ней стояла женщина в платье скроенном мешком, подпоясанном кручёной верёвкой. На ногах грубо сшитые кожаные тапки, волосы заплетены в косу, внешне ничего особенного, даже точный возраст не определить, только глаза такие же синие, как у неё.

– Извините, а вы кто? Я вас раньше во сне не видела.

– Ещё не поняла, что не спишь? К сожалению, деточка, тебя нашли. Я всё тебе расскажу, только поднимайся уже, поешь, попей травяного отвара. Пока опасности нет. Я сумела тебя перехватить, но искать они тебя не перестанут.

Ира села на кровати. Она не могла понять о чём говорит эта женщина. Какая опасность? Кого она перехватила?

– Простите, я понимаю, что это сон, но больше ничего не понимаю. Кто вы? Почему мне снитесь?

– Давай, пойдём к ручью, умоешься, а потом к столу, пока ешь, расскажу, а то всё остынет. – Меня называй Дарьей, я – сестра твоей настоящей матери, троюродная. А тебя как приёмные родители назвали?

Они вышли на улицу через низкую дверь (пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться).

– Меня зовут Ирина, а мои родители никакие не приёмные, а настоящие. Но, раз мы во сне, то вы, конечно, можете этого и не знать.

– Идём, потом всё расскажу.

Девушка согласилась, а что было делать, ведь во сне особо не покомандуешь. Сны вообще живут сами по себе.

«Оказывается, домик находится в лесу, то-то птицы так громко пели, в городе такого не услышишь».

Ручей протекал близко, шагах в двадцати. Достаточно широкий, перепрыгнуть даже в узких местах непросто, скорее его можно было назвать небольшой речушкой.

Это подтверждал и тот факт, что там имелась мелкая рыбёшка.

Рыбок Ира рассмотрела, когда наклонилась, чтобы зачерпнуть воду в пригоршню и плеснуть себе на лицо.

Она не знала, что это за рыбки. Размером не больше крупной мойвы, они резвились в прозрачных струях ручья, будто играли друг с другом.

– Их тут много, – сказала её спутница, увидев, что девушка засмотрелась на рыб.

Сама она в это время любовалась Ирой.

– Хищных рыб нет, только ближе к реке, а тут этой мелкоте раздолье. Ими разве что зверь какой полакомиться решит, так ему проще мыша словить или кого покрупнее, этим он не сможет наесться, а силы потратит.