Новый, 1971 год я встречала в больнице. Сколько раз моему мужу пришлось навещать меня в больницах, переживать из-за меня на расстоянии! Но это будет потом. Праздник приближался, полно посетителей, все несут в больницу самое вкусное, надо же поддержать близких. Я лежу в отдельной палате, больница ведомственная, вход через проходную по предварительной заявке. Поговорила с Володей по телефону, телефон-автомат на этаже есть, и даже нет очереди. Сессия, времени нет, они не приедут. И вдруг в палате появляется Жора, с цветами и шоколадом. Сияет и лезет ко мне целоваться. Он прошел по заранее заказанному мной пропуску. Володе о намерении меня навестить он ничего не сказал.

Жора был на нашей свадьбе. Он успешно окончил ИСАА и стал журналистом-международником, я видела его репортажи.

Февраль, сессия позади, и к Володе в гости из Ленинграда приезжает его армейский товарищ Юра Венедиктов. Удивительный человек, верный, скромный и преданный друг. Его не стало в ноябре 2020-го, и все эти годы у меня были самые теплые отношения с ним и его женой Раей. Я называла его символом стабильности – с того далекого дня нашего знакомства у него не поменялся ни адрес, ни номер домашнего телефона, только улице вернули название Гороховая, вместо Дзержинского, самый центр Петербурга. Юра – коренной ленинградец, его мама, будучи совсем молодой девушкой, во время блокады дежурила на крыше и тушила зажигательные бомбы, была ранена.

Гуляем по Москве. Популярный в то время пивной бар на углу Пушкинской и Столешникова переулка. Мне скучно, я не пью пиво, сижу и слушаю бесконечные армейские воспоминания о трех годах службы в ГДР. И вдруг Юра говорит: «Ребята, а почему бы вам не пожениться?»

Мне пора домой. Володя порывается отвезти меня на такси, но я отказываюсь и сажусь в троллейбус, который не довозит меня прямо до дома, а надо идти одну остановку пешком. Я иду. Вхожу в свой подъезд, за мной входит мужчина, пытается вырвать сумку у меня из рук. Денег там нет вообще, но сумка кожаная, дорогая, и я вцепилась. По лицу получила удар такой силы, что отлетела в стену и в голове зазвенело. Он вырывает сумку и убегает.

Когда вошла в квартиру и зазвонил телефон, моя испуганная мама почему-то решила, что это звонит грабитель, и закричала: «Не бери трубку!» Звонил Володя, он хотел узнать, как я добралась. Он примчался к нам, и моя мама впервые увидела своего будущего зятя.

Ночь. Время от времени милиция подвозит к нашему дому одиноких мужичков и меня спрашивают: «Он?» Володя договорился с милиционерами, что сначала «поговорит» с напавшим на меня сам, а потом уж они. Не поймали.

Утро. Лицо болит и опухло. На щеке образовалась гематома, пришлось обращаться к врачам и лечить. Я никогда не была писаной красавицей, а в то утро после бессонной ночи и с перекошенной физиономией, наверное, была особенно хороша. Через много-много лет Володя скажет мне об этом так: «Когда я утром увидел тебя, ты была такая страшная и несчастная, что я решил обязательно на тебе жениться».

Так он и сделал. Мы поженились 7 мая 1971 года. Расписались во Дворце бракосочетания на Ленинградском проспекте, а отмечали событие в самом модном тогда ресторане «Арбат» на Калининском проспекте. Но запомнился следующий день.

Было в Москве в то время такое заповедное место, о существовании которого знали и посещать которое могли только избранные, – «стекляшка» в Измайловском парке с громким именем ресторан «Лесной». Попали мы туда благодаря моим школьным друзьям, вхожим в это заведение. Ресторан работал всю ночь, в зале было много иностранцев, особенно итальянцев. И всю ночь пел неподражаемый Леонид Бергер. Он и по сей день сохранил голос, а тогда вокал был выше всяких похвал, как и репертуар. Лёня пел на русском, английском и итальянском. Все подпевали и танцевали. Настроение у всех было отличное, праздник удался!

В конце ноября 1973 года я, студент исторического факультета Института стран Азии и Африки при Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова, готовился к отъезду на преддипломную практику в Иран.

Моими основными дисциплинами в ИСАА были история Ирана и персидский язык. Но, кроме того, студенты изучают еще и массу других предметов: история СССР, Всемирная история – первобытный строй, Египет, Греция, Рим, Средневековье, новая и новейшая история мира. Отдельно читалась нам история Востока в полном объеме. Еще приходилось изучать диалектический материализм, классическую философию, марксистско-ленинскую философию и политическую экономию. В языковом плане одного восточного языка недостаточно, чтобы быть вполне подготовленным востоковедом. Нужно иметь возможность читать западные источники, для чего необходимо владеть одним из западных языков. Студенты ИСАА изучают английский или французский в зависимости от колониального прошлого той или иной страны. В моем случае это был английский язык. Но чтобы не быть специалистом только по одной стране Востока, а по региону в целом, необходимо знать еще второй восточный язык. Мне достался арабский. Неудивительно, что срок обучения в ИСАА 5 лет, а с заграничной практикой 6 лет. Но жаловаться не приходилось. Академическая подготовка в нашем институте была лучшей в стране.

На каждой кафедре был один преподаватель, который отвечал за практику студентов. Не было у них много работы, так как почти все студенты, кому предлагали выезд за границу, имели свои собственные подготовленные каналы. Так было и в моем случае. Ответственный за практику с моей кафедры сказал, что принято решение направить меня в Иран, и спросил, есть ли у меня собственные возможности. Свои возможности я подготовил заранее. Предложение поехать в Иран не застало меня врасплох. Политически я считался благонадежным. Успеваемость у меня была хорошая, три года я был старостой курса и членом партийного бюро института. К тому же, будучи москвичом, жил я у себя дома, а не в университетском общежитии. Это значит, что моя личная жизнь не была под надзором стукачей. Вот с учетом всего этого с начала 4-го курса я начал искать свой канал и вскоре нашел. По совету одного из наших студентов со старшего курса, который уже успел побывать в Иране, я обратился во внешнеторговое объединение «Тяжпромэкспорт» Государственного комитета по внешнеэкономическим связям (ГКЭС), которое строило металлургические предприятия и другие объекты в развивающихся странах. В Иране по их линии работали тысячи специалистов, и, естественно, им нужны были переводчики.