- Это кто это тут нашего Валеру смычком обозвал? – грозно возопила Людмила Алексеевна, которую именовали столь уважительно за внушительные размеры. - Ну я и чо? – сплюнул сквозь щербатые зубёшки хулиган. - А нифига и лука мешок! – в тон ему ответила гроза нашего музыкального класса. – А ну тушу свою подвинул и дал пройти! Мы в «разговор» пока не вмешивались. Обычно одного взгляда на грозное лицо Людмилы Алексеевны хватало, чтобы все наши красотки-скрипачки могли спокойненько пересечь темный парк по дороге к метро. Ой, простите, красотки и Валера, мелкий смазливый очкарик, который в силу того, что был единственным мужчиной в нашем классе, являлся достопримечательностью и нашим нежно лелеемым сокровищем. - А чо пацанчик-та молчит? – вклинился один из дружбанов хулигана, преградившего нам дорогу. – За девок спрятался? И хотел бы наш Валера, как обычно, промолчать, но тут была задета мужская гордость. Юмор. Стеб.
А что?
Музыканты тоже люди!
– Это кто это тут нашего Валеру смычком обозвал??? – грозно возопила Людмила Алексеевна, которую именовали столь уважительно за внушительные размеры. Размера эдак пятьдесят шестого с хвостиком.
– Ну я и чо? – сплюнул сквозь щербатые, уже до нас прореженные зубёшки хулиган.
– А ни%?я и лука мешок! – в тон ему ответила гроза нашего музыкального класса. – А ну тушу свою подвинул и дал пройти!
Мы в «разговор» пока не вмешивались. Обычно одного взгляда на грозное лицо Людмилы Алексеевны хватало, чтобы все наши красотки-скрипачки могли спокойненько пересечь темный парк по дороге к метро. Ой, простите, красотки и Валера, мелкий смазливый очкарик, который в силу того, что был единственным мужчиной в нашем классе, являлся достопримечательностью и нашим нежно лелеемым сокровищем.
– А чо пацанчик-та молчит? – вклинился один из дружбанов хулигана, преградившего нам дорогу. – Чо, нассал в штанишки? За девок спрятался?
И хотел бы наш Валера, как обычно, промолчать, но тут была задета мужская гордость. Тем более что мама с бабушкой исподволь учили Валеру, что девочек надо защищать даже от многократно превосходящих сил противника. А превосходили они наше сокровище ровно на три лохматых головы и одну шапку.
Вот играй Валера хотя бы на виолончели, может, и не цеплялись бы к нему, а так все кому не лень.
– Пр-р-рост-тите, ув-важаемые, – подвинув Людмилу Алексеевну, на передний план вылез Валера, прикрывая самым дорогим самое дорогое, то есть своей спиной футляр со скрипкой.
Гопники заржали. Громко и обидно. Наверное, слово уважаемые для них смешное. Увы, дымы кумарны неисповедимы.
– Пр-р-ростит-те! – подбоченился Валера. – Я что-т-то смеш-шное сказ-зал?
Ржач возобновился с новой силой. Значит, это было слово простите.
– Эт-то т-ты т-так испуга-га-гался? – передразнил нашего единственного мужчину стоявший посреди дороги щербатый хулиган.
Конец ознакомительного фрагмента.