– Как театральная жизнь в Новом Уренгое? – ответила вопросом на вопрос Варвара. – Ты привезла что-нибудь вкусненькое?

– Ты забыла предупредить, что придешь не одна. – Бабушка улыбнулась вошедшему за ней Беркуту.

– Проходите, – пригласила его Варвара. – Андрей Борисович Беркут, мой сопровождающий на этот вечер. Моя бабушка, Белла Барановская. Она не любит, чтобы ее называли по-отчеству, так что просто Белла.

– Очень приятно, Беркут.

Ему почему-то нестерпимо захотелось поклониться, как это делали царские офицеры в старых фильмах.

– О, – кокетливо изогнула брови бабушка, – ты наконец-то пришла с мужчиной.

– Я не мужчина, – умерил ее оптимизм Беркут. – Я опер.

– В каком смысле опер?

– В уголовном.

– Что случилось, Варвара? – потребовала объяснений бабушка.

– Пошла за книгой в магазин при издательстве, а там взрыв. Меня даже не задело. Но полиция отвезла всех в институт Склифосовского, – изложила Гаранина сухим телеграфным стилем. – Проходите, Андрей Борисович. Я думаю, сразу на кухню. Ба, ты не покормишь нас? Я целый день не ела.

– Ты не ела, потому что негде было или потому что доктор запретил? У тебя сотрясение мозга? Может быть, ты все-таки зашла в магазин?

Беркут подумал, что тон бабушки вполне подошел бы для перекрестного допроса. Он признал, что опасения Гараниной имели основания: бабушка была нелегким противником. Она сразу находила слабые места в логике и начинала бить по ним прямой наводкой.

– Я, пожалуй, пойду, – предложил Беркут, игнорируя просительный взгляд Варвары.

– Даже не думайте! – взвилась бабушка. – Вы доставили Варвару целой и почти вменяемой, так что самое малое, что я могу для вас сделать, это накормить. Я привезла копченый муксун и ягель в клюквенном сиропе.

– В клюквенном? – колебался Беркут.

– Варвара, иди переоденься. У тебя сзади пятно на юбке. Вы, Андрей Борисович, мойте руки. Прямо по коридору и налево. Я накрою на стол через пять минут. Вы что-нибудь имеете против супа с фрикадельками?

– Ни в коем случае, – замотал головой Беркут и пошел в указанном направлении.

Через несколько минут он вернулся на кухню, где посреди стола уже стояла тарелка с нарезанными овощами и привезенные с севера деликатесы.

– Вам помочь? – предложил он.

– Очень любезно с вашей стороны, – проворковала Белла, закрывая за ним дверь на кухню. Она понизила голос, также как Варвара на лестнице, и зашипела. – Что на самом деле случилось? И не вздумайте повторять тот бред, который вы придумали у двери подъезда, когда шли сюда.

Если бы она сказала «придумали на лестнице», Беркут поверил бы, что бабушка видит сквозь стены. Но и так было ясно, что свою внучку она неплохо знает. Дальнейшее запирательство могло только усугубить ситуацию.

– Я вам ничего не говорил, – сказал Беркут заговорщицким тоном. Белла кивнула. – Она действительно была рядом с магазином, когда произошел взрыв. Ее немного присыпало штукатуркой и поцарапало осколками.

Пока Беркут говорил, бабушка кивала, затем прищурилась:

– Штукатуркой, говорите. Почему тогда у нее рука и нога перевязаны?

– Вы же знаете свою внучку. – Беркут принужденно улыбнулся. – После взрыва книги разлетелись. Она увидела одну. Ой, кричит, альбом Моне, мне как раз такой нужен. И прямо к нему. Там еще кирпич лежал, наверное, из стены вылетел при взрыве. Один-единственный кирпич посреди тротуара. Ну, обойди ты его. Нет, она глазами к альбому прилипла, и прямо через этот камень навернулась на асфальт.

Он так вдохновенно описывал картину, как будто видел ее перед собой. В этот момент Беркут сам себе верил и надеялся, что бабушка тоже поверит.

– Вы чего закрылись? – с подозрением спросила Гаранина, распахивая дверь на кухню. – Секретничаете?

– Да вот рассказывал вашей бабушке, как вы на ровном месте спотыкнулись о кирпич и упали на асфальт. Когда за альбомом Моне побежали после взрыва.

Лицо Варвары застыло. Очевидно, Беркут не выдержал напора и ему пришлось придумать версию, максимально приближенную к настоящей. Те же факты были изложены в другой последовательности, что делало разговор о них возможным и, в то же время, более безопасным.

– Почему же тебя держали до вечера? – продолжала допытываться бабушка, но уже более миролюбивым тоном.

– Порядок такой, – пояснил Беркут, усаживаясь за стол. – Свидетелей и тех, кто сообщает о преступлении, всегда тщательно проверяют. Вы не поверите, сколько преступников звонит в полицию, думая, что тем самым отведут от себя подозрения.

– Где же Моне? – спросила бабушка, разливая суп по тарелкам.

– Там же, где и был, – вздохнула Варвара. – Я не дошла до него. Кирпич помешал.